Do you wanna...
Шрифт:
Эмили, долго думая над таким раскладом, в конце концов решилась задать Вирджинии волнующие ее вопросы: как старая хозяйка — та еще грымза! — согласилась продать им дом, и откуда у путешествующей налегке Уайт взялась такая сумма денег.
Джинни, одним движением перекинув за спину тяжелые косы, небрежно пожала плечами:
— Ну да, у меня есть кое-какие сбережения. Собственно, я умею управлять своими финансами. Цент к центу, доллар к доллару, и так далее… Ну, а миссис Мёрдок, — девушка потянулась к мотку пушистой желтой пряжи, — скажем, я была довольно настойчива
На этом разговор плавно перетек в другое русло, и Лоуринг сочла свое любопытство полностью удовлетворенным. Ну как полностью… Обычно болтливая подруга не всегда спешила делиться историями из жизни. Нет, конечно, Джинни рассказывала немало курьезных случаев, что произошли с ней в разные годы, однако упорно избегала разговоров о том, что же заставляет ее часто менять место жительства. Однажды Уайт невзначай упомянула об этом, тем самым возбудив в Эмили любопытство, но развивать тему отказывалась. Все, что девушке удалось узнать, так это то, что в последний раз Джинни жила где-то в Айдахо, а до этого — в Оклахоме. В конце концов Лоуринг решила, что подруга находится в ситуации, схожей с ее собственной, а потому перестала лезть в потемки чужой души. Раз Уайт чувствует себя спокойно, то и ей пора расслабиться.
Вообще, Джинни была довольно интересной персоной. Живая и веселая, она порой впадала из крайности в крайность, чем неоднократно удивляла Эмили. Уайт любила рукоделие во всех его проявлениях, поэтому по всему дому в невероятном количестве валялись разнообразные крючки, спицы, игольницы, пряжа… И так до бесконечности. Девушка самостоятельно купила в магазине легкую ткань и сшила симпатичные ситцевые занавески. А еще вязала бесконечные шарфики-шапочки-джемпера для Эмили, точно та была не ее ровесницей, а любимой внучкой.
Старомодна была Джинни и в вопросах личного характера. Как-то раз у подруг зашел разговор по душам, что постепенно перетек к обсуждению противоположного пола и интимных отношений. Каково же было изумление Лоуринг, когда от ее в общем-то обычных рассказов лицо Уайт вдруг приобрело оттенок спелого помидора! Тогда-то и выяснилось, что Джинни относится к той редкой категории девушек, что рьяно блюдут свою честь, и до свадьбы — ни-ни. Даже кольцо целомудрия носила на безымянном пальце — симпатичное такое, серебряное, со скромным камушком.
— Сейчас соблазнов, конечно, много, — бормотала Уайт, смущенно опустив глаза, — и каждый третий парень так и норовит залезть ко мне под юбку. Но я твердо следую своим принципам, и отдамся только своему мужу в первую брачную ночь, как и полагается.
Эмили только пораженно качала головой. Да уж, вот это был сюрприз!..
Еще одной страстью Джинни, помимо рукоделия, была музыка. Ее звуки никогда не смолкали в их доме. Включив радио по пробуждению, девушка его не отключала до того момента, пока не ложилась спать. Уайт слушала все: рок-н-ролл и классику, джаз и диско, рок-композиции и ретро сороковых годов. Она была ярой меломанкой,
В тот день, когда в нашей истории была поставлена точка, Джинни ушла куда-то по своим делам, и случайно оставила девайс дома, на столике в прихожей. Эмили, собираясь на занятия танцами, не долго думая, взяла плеер с собой. С Modern Talking, Дженис Джоплин и Фрэнком Синатрой дорога казалась куда интересней и короче.
После занятий, ощущая приятное тепло и натруженность в мышцах, Лоуринг заскочила в ближайший супермаркет за продуктами и вскоре вышла оттуда с набитым до краев бумажным пакетом. Нужно было приготовить ужин — это стало прямой обязанностью Эмили, так как Джинни терпеть не могла стоять у плиты. Пожалуй, это было то немногое, что она не любила.
Девушка, поправив свободной рукой связанный Уайт желтый, точно цыплячий пух, берет, поудобнее подхватила пакет и отправилась домой широким пружинистым шагом в такт музыке. Малиновое предзакатное солнце посылало городу прощальные лучи; мороз крепчал. Эмили уже предвкушала, как вернется домой, заварит крепкий травяной чай, согреется и уже тогда приступит к приготовлению спагетти болоньезе. Рецептом поделилась одна хорошая знакомая, наполовину итальянка, и Лоуринг не терпелось его попробовать.
Подходя к дому, Эмили заметила, что входная дверь чуть приоткрыта. Девушка нахмурилась, однако подумала, что это, должно быть, Джинни по возвращению не замкнула ее как полагается — дверной замок был неисправен, оттого дверь постоянно открывалась. Лоуринг поднялась по ступенькам, вошла в небольшой коридорчик и, приложив усилия, плотно прикрыла дверь. Удостоверившись, что все в порядке, она, пребывая в полной уверенности, что Уайт уже сидит в гостиной со своим вязанием, отправилась на кухню, дабы разобрать пакет.
— Джинни, — вещала она, вынимая первым хрустящий французский багет, — ты опять забыла проверить двери. Мне кажется, пора бы уже пригласить плотника или еще кого, чтобы он наконец разобрался с нашим замком. Эти неполадки уже выводят меня из себя, — Эмили замолчала, переводя дыхание, и выложила на стол упаковку черри и несколько банок с мясными консервами. — Джинни, ты меня слышишь?
Ответа не последовало. И тут Лоуринг поняла: что-то не так. Она замерла и прислушалась. Тишина. Тяжелая гнетущая тишина.
— Музыка… — прошептала она. — Почему не играет музыка?
Дурное предчувствие охватило Эмили, и она, взяв первое, что попалось под руку — скалку — двинулась на цыпочках в гостиную, замирая от страха. Неужели кто-то пробрался в дом в их отсутствие? Воры? Или…
Лоуринг застыла на пороге, едва дыша. В кресле Джинни кто-то сидел, но она не могла понять, кто — со спины не было видно. Крепче сжав скалку, Эмили стиснула зубы и сделала еще шаг, намереваясь обрушить предмет на голову незваному посетителю. Шаг, второй, третий… Сердце судорожно трепыхалось где-то в горле, внутренности стянулись в один плотный узел.