Добивающий удар
Шрифт:
Господа, через полгода они будут готовы отделиться от России, особенно, если наша доблестная армия развалится. И это ещё один аргумент, отпустить в свободное плаванье прибалтов и Польшу с Финляндией. Пусть лучше мы потеряем их, чем Украину, она краеугольный камень будущего России и её территория всегда будет объектом размена и раздора между Европой и империей.
— Хорошо, тогда я согласен, — сдался Щегловитов.
— Ну что же, господа, это замечательно, замечательно то, что вы согласились со мною. Тогда у меня всё. И последнее, как господа, обстоит работа по усилению наших сил правопорядка во всех областях?
Каждый из присутствующих
— Кстати, совсем забыл, — обратился Керенский к Щегловитову, — у вас же служил некий Маяковский?
— Да, подтвердил Секретёв, он же и явился меня арестовывать.
— Дааа, какой молодец этот поэт и песенник. Так вы не стесняйтесь, найдите его, арестуйте, и сопроводите поэта в Кресты, там у него будет достаточно времени для стихотворчества. Нас ждут господа, поистине шедевральные стихи. Вроде, «в тиши полночной, когда соседи спят, я достаю из широких штанин, отмычку, смотрите, каков молодец!» Если вопросов ко мне нет, то тогда прошу всех по рабочим местам, господа!
Силовики поднялись, Керенский пожал каждому из них руку и проводил до дверей, после чего вернулся обратно. Он ещё долго перебирал в голове прошедшее совещание. Вроде все жесты, взгляды и телодвижения были ему понятны. Обладая достаточно хорошими навыками чтения по жестам и зная основы физиогномики, Керенский отслеживал, как мог, лица своих собеседников, пытаясь понять, кто из них мог предать его. Пока, по его мнению, среди них, таких не было. Но тут уж, либо всегда, либо никогда.
Сейчас ему предстоял непростой разговор с императором, и как бы ему не хотелось начинать этот разговор, всё же придётся. Лучше всего его начать за совместной трапезой, то есть пригласить императора в столовую, а не прийти, как хозяин к нему в комнату. Это слишком сильное давление, надо всё делать мягче и ненавязчивое.
Хорошо, что у него был Щегловитов, это должно будет убедить императора в возможности сотрудничества с ним, а это было необходимо для его целей. Ну что же, надо думать и надо делать, и Керенский уткнулся в бумаги, коих скопилась целая куча. Огромная куча, безумно огромная куча.
Сервировка стола для приглашённого на обед бывшего императора была скромной и даже более чем, но революция не терпела излишеств. Керенский, как он обычно и делал, стремительно вошёл в то крыло, где в нескольких комнатах размещалась семья Николая II.
В коридоре он наткнулся на первый пост, затем на следующий уже возле комнат, где обитали домочадцы. Охрана бдела, это радовало. С Керенским шёл и Щегловитов. Они без стука вошли в первую комнату, что играла роль гостиной и где находился матрос, один из тех людей, что остались навсегда рядом с императором.
— Пригласите Романовых, — Керенский холодно посмотрел на матроса, — мы подождём здесь.
Матрос, тут же вышел, а Керенский посмотрел вокруг и найдя глазами кресло, опустился на него, закинув ногу за ногу, Щегловитов остался стоять. Через десять-пятнадцать минут внутренние двери в комнату распахнулись и в них вошёл бывший император. Он отступил в сторону и в неё одна за другой вошли его дочери. Последним, крепко держась за руку доктора Боткина вошёл бывший цесаревич Алексей.
Николай Романов, обойдя семейство, вышел вперёд и стал посередине зала, смотря на Керенского, ни слова при этом не говоря.
— Керенский Александр Фёдорович, военный и морской министр, министр МВД, глава Петросовета, ныне распущенного, глава собственной партии.
— Николай Романов, заключённый, — бывший император спокойно посмотрел на Керенского, не делая никаких попыток сблизиться. В свою очередь и Керенский не пытался пожать руку или иным образом показать своё отношение к бывшему императору. Он осознавал, что может оказаться в глупой ситуации. Ведь перед ним стоял человек — продукт трёхсотлетней селекции управляющих, а Керенский был, всего лишь продуктом информационной эпохи. Не самым худшим её представителем, но всё же.
— Прошу вас представить мне вашу семью, господин Романов, — уважительно произнёс Керенский.
Николай II, указывая поочерёдно на жену и дочерей, а потом, и сына, называл их по именам. Все дети были напуганы, а бывшая императрица с трудом сдерживала свои чувства, её колотила нервная дрожь.
— Очень приятно познакомиться со всем вашим семейством. Что же, я хотел бы пригласить вас на совместный со мной обед. Ваша семья, может оставаться в своих покоях. А я хотел бы поговорить с вами наедине.
Романов, повернулся к семье.
— Алекс, солнце, уведи детей обратно, — и больше не обращая на неё внимания, он снова повернулся к Керенскому.
— Я готов, а что делает с вами мой бывший министр? Или обед будет на трёх персон?
— Да. Иван Григорьевич любезно согласился стать секретарём при Председателе Временного правительства. А здесь он для того, чтобы зафиксировать своё почтение перед вами, а также быть неким посредником, между нами. Он тоже приглашён мною к обеду.
— Понятно, — Николай II, продолжал спокойно смотреть на Керенского, ни единым жестом, не показав своего волнения, просто приняв всё, как есть.
— Тогда пойдёмте с нами, — Керенский кивнул семье императора и пошёл на выход. Втроём они минули все посты охраны и вошли в просторную столовую, что была рассчитана на обучающий институток персонал.
Приборы были уже расставлены, и они расположились друг напротив друга. Щегловитов был вынужден сесть рядом с Керенским, хотя явно хотел быть рядом с императором.
Молчаливая служанка быстро разлила всё по тарелкам и покинула столовую. Несколько минут никто ни с кем не разговаривал, чинно употребляя пищу. Вкусив перлового супа с небольшими кусочками мяса и скушав после это омлет, они перешли к десерту.
На десерт было несколько сладких булочек собственного изготовления, не самого красивого или притязательного вида, но пирожных сейчас невозможно было достать. Зато было кофе. Романов почти ничего не ел и к булочкам не прикоснулся, зато сразу взял чашку с кофе.
— Ну, что же, — начал непростой разговор Керенский. — Не думаю, что вы думаете, что я вас вызвал только пообедать?
Бывший император, кивнул соглашаясь с этим, внимательно смотря на Керенского.
— У меня к вам появился ряд вопросов, и я хотел бы получить на них ответы. Это необходимо не только мне, но и вам. Я подхватил то, что осталось от власти после революции. Для того, чтобы заняться спасением, без всякого пафоса страны, я должен понимать, что происходит, и на кого, и в чём именно я могу рассчитывать.