Добро пожаловать на Аврору!
Шрифт:
Спас меня Кадан, когда сам пошел меня искать. Сначала он, правда, охал и ахал, но не из сочувствия мне, а от восхищения кусачими монстрами. Он снял с меня, аккуратно складывая в баночку, больше десятка этих, как он выражался, прелестных созданий и влил мне в рот содержимое маленького флакончика. Это было уникальное противоядие из запасников гильдии картографов-натуралистов — будь у меня такое, мы с Крысой не мучились бы так долго. Минут через пять меня отпустило. На память остались красные следы на руке и пассивная способность «защита от ядов» десятого, максимального, уровня с двадцатипроцентным шансом преодолеть паралич.
Мы
Я почти не слушал, пытался понять, куда же все-таки делся Макс и как мне с ним связаться. Не придумал ничего, но, глядя на очередную попытку Кадана художественно сфотографировать поросшего мхом идола, понял, как я передам весточку Уокеру.
День прошел довольно скучно в сравнении с ночью, мы сделали несколько снимков и дважды отбивались от мелкой живности. Вокруг ее было полно, но первой она нападала редко. Сначала Кадан перепутал с лианой змею, мешавшую ему в кадре, а та, обидевшись, привела друзей. Справились довольно легко, я рубил своей новой игрушкой, а Кадан добивал из огнестрела, больше похожего на обрез двустволки. А потом мы то ли вторглись на охотничью территорию, то ли просто оказались на пути у небольшой стаи волков — их было семеро. Тут пришлось повозиться, и Кадана сильно подранило, но он только радовался, что получатся красивые фотографии.
Когда Кадан наконец-то свалил в офлайн, я не пошел назад к гробницам, которые мы нашли, а побежал вперед. Как мог быстро, аккуратно и незаметно прошел по завтрашнему маршруту, отмечая каждый объект для съемки, способный заинтересовать свежеиспеченного популярного блогера.
Первый таким объектом стала заброшенная хижина, построенная на ветках большого дерева. Она напоминала исполинскую шорею, которую в земных джунглях еще называют сал. Дерево имело метров тридцать в высоту и почти три в диаметре, а ветки были толстенными, так что хижина выглядела довольно крепкой.
Мой план был прост — я оставляю отметки в виде знака W, а там, где можно, добавляю череп, Кадан фотографирует и несет в массы, люди Уокера считывают подсказки, и мы с ними встречаемся на Утесе Черепа. От мыслей, что какой-нибудь элемент плана не сработает или подсказку разгадают Хранители, я отмахнулся и творчески приступил к делу.
Один волчий череп я оставил в хижине на полу возле нацарапанной ножом буквы W, второй — под деревом. Много времени пришлось потратить, чтобы состарить свежие порезы на ветках.
Следующим объектом, достойным попасть в кадр к знаменитому блогеру, был каменный постамент двухметровой квинканы. Не знаю, откуда он взялся посреди джунглей и кто его сделал, но памятник был проработан очень детально, от острых когтей и до резного хвоста, который, как и в моей деревне, отломился и валялся на земле рядом. Видимо, это была профессиональная болезнь всех местных статуй.
Мудрить с черепами не пришлось — перед оскаленной мордой статуи они были уже навалены кучей, и я просто разложил их буквой W. Портить квинкану не хотелось — хоть и старый камень, но чувствовалась в нем сила, будто что-то дрожало внутри и отдавалось едва уловимым теплом, если приложить руку. Точь-в-точь как дух-хранитель в Уасиока. Я тщательнее исследовал все вокруг статуи и под слоем листьев нашел-таки остатки фундаментов. Оказалось, что эта древняя деревня была раза в два больше моей и раз в десять печальнее.
Третьим объектом была пирамида — запредельная для меня по уровню и при этом неплохо сохранившаяся. На некоторых камнях отчетливо виднелись рисунки — сцены из жизни моих новых предков. Пришлось побыть одновременно и художником, и вандалом. Да простят меня историки Авроры, но большую часть я разрисовал углем. Где-то я просто подправил картинки, а где-то сделал несколько крупных раскрасок, которые собирались в букву W издалека и под определенным углом.
Кадан купился на все. Хижина привела его в дикий восторг и пробудила в нем кучу фантазий на тему рая в шалаше с его подружкой. Квинкана, наоборот, напугала, и мы, быстро сделав кадр издалека, двинулись дальше. У пирамиды он завис, изучая рисунки, а я подсказал ему интересный ракурс.
В остальном все шло стандартно, мы отбили несколько легких атак и сбежали от пары более сложных. За день я поднял уровень и немного продвинулся в умении работы с ядами. Измазал ядом гусеницы половину запаса иголок трупоедов и теперь тыкал ими во все, что попадалось под руку, а точнее, пыталось на нас напасть.
В этот день мой наниматель свалил даже раньше, чем обычно, уж очень ему не терпелось выложить новые фотки в сеть. А я побежал к утесу, благо до него оставалось полдня ходьбы и нужно было все подготовить.
Глава 11
На нас напали, когда мы уже вышли из джунглей и увидели очертания утеса впереди. Нападавших было пятеро — чумазые аборигены, во многом похожие на меня, только еще более оборванные. Они затаились в лесу, пропустили нас и ударили в спину. Трое метали дротики специальными приспособлениями, усиливающими силу броска, а остальные швыряли камни, используя что-то вроде пращи.
Надо отдать должное Кадану. Получив первым камнем по голове, он не растерялся, выхватил обрез, шустро прикрутил к нему удлиненный ствол и первым же выстрелом уменьшил количество нападавших. Применил прием из арсенала рейнджеров-оружейников — что-то прошептал и, стоя вполоборота, начал с повышенной скоростью отправлять пули в аборигенов. Вроде это называется «стойка беглого огня», когда на время повышается скорость и точность выстрелов.
Я же словил дротик в правую ногу чуть пониже колена и завалился за камень, пытаясь одновременно вытащить зазубренный наконечник и выпить зелье здоровья. Когда линия жизни вернулась к восьмидесяти процентам, я выпрыгнул с клыком квинканы в одной руке и мачете в другой, но сражаться уже было не с кем. Кадан лутал нищих неудачливых разбойников. Не знаю, что он там нашел, но со мной не поделился и смотрел как-то подозрительно. Может, решил, что я с ними заодно. Как бы там ни было, ни дротиков, ни пращей мне не обломилось. Вместо этого он попросил стащить все тела в одну кучу, рядом с которой еще минут пятнадцать фотографировался.