Добро пожаловать в Ад
Шрифт:
Как только болезненно-бледный от кабинетных трудов чиновник закончил, слово попросил краснощекий, будто с мороза влетевший в комнату, Олег Малофеев, представитель Либерально-социалистической партии:
— Послушайте, господа, вся эта тягомотина будет тянуться до второго пришествия. У нас с вами есть сегодня более актуальные темы для разговора.
Сергей Фильченко, член проправительственной фракции, презрительно скривил губы. Предстоит очередной дешевый балаган. Каждый раз, когда на заседание приглашают
— Я хотел бы поднять здесь вопрос о том, что сейчас творится на наших кавказских рубежах. Кто и зачем раздувает эту историю с нелегальным, якобы, спиртом? Мы должны от имени комитета внести предложение в Думу…
— Давайте все-таки по повестке, — председательствующий с тоской оглянулся на репортеров: те как по команде включили камеры, магнитофоны.
— Не затыкайте мне рот. Слава Богу, здесь не общее заседание, где любую дискриминацию можно оправдать ссылками на регламент.
Малофеев встал с места, чтобы наверняка попасть во все объективы.
— Уже две недели нам усиленно пудрят мозги про миллионы тонн низкокачественного контрабандного спирта, которые вот-вот разольются по России. Этот спирт годами шел через Рокский тоннель и никто не чесался по этому поводу. Что вдруг изменилось? Был легальным и вдруг, как по мановению волшебной палочки, стал нелегальным.
— Надо же когда-то наводить порядок на границе, — заметил Фильченко.
— А ты помолчи. До тебя очередь дойдет, не волнуйся.
— Попрошу относиться к своим коллегам с уважением, — постучал по столу председательствующий.
— Коллега? Да он куплен и перекуплен десять раз.
— Мне очень жаль, но вы пользуетесь ненадежными источниками информации, — желчно выдавил из себя Фильченко.
— И убери свою иезуитскую улыбочку, если не хочешь, чтобы тебя вышвырнули вон.
— Я лишаю вас слова, — решительно заявил председательствующий.
Малофеев не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Это же абсурд. Контрабанду везут окольными путями, а тут водители выстаивают неделями перед таможней, чтобы заплатить все причитающиеся налоги.
— Другой дороги нет, уважаемый, — поправив галстук, снова встрял Фильченко.
— Чепуха. Кто ищет, тот всегда найдет. Ответьте мне — как можно назвать нелегальным товар после уплаты налогов и сборов?
— На этот спирт импортеры не имеют лицензии, — заметил малокровный правительственный чиновник.
— А что такое лицензия? Зачем ее выдумали? Тянуть взятки? Спирт имеет сертификат качества. Есть покупатель, есть продавец, есть договор. Что еще нужно?
Почему не требуется лицензии на импорт «сникерсов» — вот это натуральная отрава.
Большинство членов комитета устроилось в креслах поудобнее и не высказывало никаких признаков недовольства. Камеры
— Я объясню, зачем это нужно. Чтобы создать монополию, чтобы уничтожить одних производителей в интересах других.
— Так за чьи интересы ратует наш уважаемый собрат? — произнес Фильченко, скрестив на груди руки и подняв глаза к потолку.
— Отечественной промышленности — раз, отечественного потребителя — два, — уверенно парировал представитель либеральных социалистов. — И государства — оно недополучает налоги.
— Из этого спирта гонят подпольную водку, — заявил, Фильченко.
— А спирт, который течет через Польшу и Белоруссию? — Малофеев стал обходить длинный стол, подбираясь к оппоненту. — Святая водичка? Потому что ты лоббируешь интересы мафии!
— Успокойтесь в конце концов! — председательствующий поднялся с места, чтобы преградить разъяренному депутату дорогу.
— И передай своим хозяевам, чтобы сбавили обороты — не надо держать других за мальчиков для битья!
— Спирт, который идет транзитом через Белоруссию, оформлен в полном соответствии с требованиями, — доложил правительственный чиновник.
— Это вообще не твоя компетенция, — набросился на него Малофеев. — Нашелся мне — разносторонний специалист. Ты в собственном жилищно-коммунальном дерьме сперва разберись.
— Объявляется перерыв, — нежно обняв Малофеева, председатель оттеснял его назад. — Попрошу всех освободить помещение.
Для репортеров день уже, можно сказать, не пропал даром — это было написано у каждого на лице.
Маршрут от палатки до гребня и обратно успели пройти еще трижды. Последние два раза Комбат разрешил проводнику остаться:
— Тебе-то зачем. Ты с завязанными глазами здесь проскочишь. Посиди лучше в обнимку с рацией, вдруг они еще чего-нибудь надумают.
Солнце медленно угасало, но видимость держалась отличная. Зная, что отходить после фейерверка придется в темноте, Комбат старался запомнить каждую мелочь: щербину, выступ, щель, чтобы просунуть пальцы, точку опоры, чтобы оттолкнуться.
Все подробности маршрута невозможно удержать в голове, они должны отложиться на подошвах ботинок и кончиках пальцев, на коленях и локтях.
— Жалко, камеры нет, правда, Иваныч? Или «мыльницы» на худой конец. Нащелкать ночью на память картинок — все натуральное, без спецэффектов.
— Не расслабляйся, парень. Когда ноги унесем, тогда будем о камере жалеть.
Почти на самом верху напарник Рублева сорвался — камень вывернулся из-под ноги. Пролетел Крапива немного — метра четыре, но крепко стукнулся правым боком. Комбат помог ему встать на ноги.
— Все хоккей. Двигаем дальше.
— Да не гони ты. Руки-ноги целы?