Добролюбов
Шрифт:
Занятия с Наташей продолжались до самых летних каникул. Добролюбов постепенно привык к новым знакомым. После урока он нередко оставался пить чай и спорить с хозяином дома. Наташа не слушала или не понимала их разговоров, но она запомнила, что отец обычно горячился, а Добролюбов возражал ему тихим, ровным голосом, попивая чай и спокойно взглядывая из-за своих очков. Дольше восьми часов он никогда не оставался. Поднимаясь с места, он объяснял с усмешкой:
— Ведь я еще ребенком считаюсь, в девять часов обязан быть в институте, а туда идти далеко…
Кроме Татариновых и Галаховых, Добролюбов бывал в эту зиму еще в доме князя Куракина, где занимался с двумя мальчиками — Анатолием и
Добролюбов много размышлял над вопросами воспитания. Он внимательно следил за литературой, читал все педагогические статьи, появлявшиеся в журналах, а узнав, что издатель А. А. Чумиков начинает выпускать специальный «Журнал для воспитания», он в январе, 1867 года явился к нему и предложил свои услуги.
Объясняясь с Чумиковым, Добролюбов, по всей вероятности, еще не знал, что несколько лет назад этот человек был активным пропагандистом идей Белинского, общался с членами кружка петрашевцев, разгромленного правительством. В 1851 году Чумиков, находясь в Париже, обратился к А. И. Герцену с предложением опубликовать имевшийся у него текст письма Белинского к Гоголю, строжайше запрещенный в России. Тогда же Чумиков, как установлено в последнее время, выступил в зарубежной печати с информацией о письме Белинского. В штутгартской газете «Das Ausland» 16 августа 1851 года он, впервые излагая историю этого революционного документа, писал что его тайное распространение по всей России свидетельствует о том, что эта страна «вовсе не однообразная пустыня, как многие привыкли ее рассматривать, и что государственная власть уже не в состоянии подавить в ней проявления самостоятельной мысли. Благодаря Чумикову пламенные строки письма Белинского впервые проникли в печать (в переводе на немецкий язык) и стали известны зарубежным читателям.
В разговоре с Добролюбовым Чумиков не произвел на него особого впечатления. Он показался ему человеком простодушным, скромным, «имеющим притязание на честность». Однако, когда Добролюбов поднял вопрос о направлении будущего журнала и насмешливо отозвался о «консерваторстве», Чумиков поддержал собеседника и сказал, что это отвечает и его убеждениям, что он собирается издавать журнал «в либеральном духе»; впрочем, Чумиков: тут же, по словам Добролюбова, добавил, что подобное направление скорее заслужит сочувствий публики и, следовательно, «принесет более выгод».
Добролюбов, усмехнувшись, согласился с этим и начал сотрудничать в журнале, который в самом деле занял прогрессивные позиции в области педагогики: ратовал за необходимость обновления системы воспитания, доказывал, что «каждый простолюдин» должен учиться грамоте, выступал в защиту учителей и т. д. В журнале принимали участие видные литераторы и педагоги, в том числе знаменитый педагог К. Д. Ушинский, профессор П. Г. Редкин и др. Одним из самых активных сотрудников Чумикова стал Добролюбов. На протяжении трёх лет (1857–1859) он напечатал в «Журнале для воспитания» несколько десятков статей и рецензий, посвященных главным образом детской и педагогической литературе. Эти выступления
Добролюбов был непримирим ко всему, что вредило разумному воспитанию детей, ко всем, кто прививал им ложные взгляды на жизнь. Он разоблачал представителей реакционной педагогики вроде Н. А. Миллера-Красовского, автора книги «Основные законы воспитания», видевшего свою задачу в том, чтобы заставить воспитанника «повиноваться без рассуждений», то есть подавить всякое проявление личности в ребенке» Добролюбов жестоко высмеивал Миллера-Красовского как защитника системы телесных наказаний — розог и пощечин; приведя из книги «назидательный» рассказ о том, как некий благоразумный наставник вылечил мальчика Петю от упрямства с помощью «моментального действия», критик добавляет к этому, что почтенному педагогу вполне справедливо присвоено живописное, название — «рыцарь трех пощечин».
Рецензируя детские книжки, Добролюбов сурово бичевал халтуру, невежество, сюсюканье. С особенной, остротой реагировал он на фальшивое освещение «социальных вопросов». Например, попалась ему в руки книжка «Праздничные досуги», где описывалось, как богатые девочки, отправляясь на прогулку, попутно осыпают благодеяниями бедных мальчиков, занятых работой. Изложив содержание такого слащаво-благополучного рассказа, Добролюбов раздраженно замечает: «Маленькое неудобство состоит только вот в чем; бедное дитя трудится, — и все-таки оно бедное; богатое дитя гуляет, — и все-таки оно богатое. К чему же ведет такая мораль?..»
Свои взгляды на воспитание и итоги собственного педагогического опыта Добролюбов наиболее полно изложил в большой статье, озаглавленной «О значений авторитета в воспитании». Он предложил ее Чумикову; однако тот не решился опубликовать статью, которая содержала смелые мысли, изложенные свободно и ярко. Статья не пошла в «Журнале для воспитания», а появилась в печати позднее — в майской книжке «Современника» (1857).
Доказывая необходимость свободного развития человеческой личности, Добролюбов обрушился здесь на тех, кто убивает в ребенке самостоятельность, приучает его к «безусловному повиновению», к слепому преклонению перед авторитетами. «Нужно привыкать к покорности», — говорят своим воспитанникам горе-педагоги, верные слуги отживающего строя строя жизни. «Таким образом, — гневно восклицает Добролюбов, — они откровенно признаются, что имеют в виду подарить обществу будущих Молчалиных».
Как же избавить общество от появления Молчалиных? Откуда возьмутся гордые, сильные люди, полные честных гражданских стремлений? Их надо воспитать, а для этого нужны разумные воспитатели и наставники. И Добролюбов рисует тип «идеального наставника», человека твердых и непогрешимых убеждений, всесторонне развитого, широко образованного, стоящего во всех отношениях выше своего воспитанника и служащего для него примером («иначе, что выйдет, если учитель будет, например, восхищаться Державиным и заставит ученика учить оду «Бог», а тому нравится уже Пушкин…»)
И особенно важно, по мнению Добролюбова, чтобы воспитатель понимал природу ребенка, ценил заложенные в ней «внутренние сокровища», то есть присущий детям «инстинкт истины» и нравственную чистоту, которая резко отличает их от взрослых. «Главное, что должен иметь в виду воспитатель, — это уважение к человеческой природе в дитяти, предоставление ему свободного нормального развития, старание внушить ему прежде всего и более всего — правильные понятия о вещах, живые и твердые убеждения, — заставить его действовать сознательно, по уважению к добру и правде, а не из страха и не из корыстных видов похвалы и награды».