Дочь Господня
Шрифт:
– Однако! – приподняла бровь я. – Зачем это?
– Ну и недогадливая же ты, – беззлобно проворчала подруга, извлекая из шкафа пару запасных обойм к пистолету и несколько отличных метательных ножей. – Как же ты без взрывчатки в Круглый зал попадешь? Там знаешь какие ворота?!
Почесывая в затылке, я разместилась на ящике. На мой взгляд, задуманная нами акция все больше и больше приобретала оттенок рискованной авантюры. Оливия примостилась рядом.
– Вот смотри, – она для наглядности начала загибать пальцы прямо у меня перед носом. В скудном свете свечи ее лицо казалось необычайно строгим и решительным. – Когда я вселилась в эту комнатку, меня чрезвычайно поразил тот факт, что стены оказались дополнительно укреплены с помощью листов ДСП и даже обшиты слоем стекловаты. Думаешь, это было сделано просто так?
Я задумчиво наматывала на палец свой длинный рыжий локон. Сообщение подруги
– Подобное возможно лишь в двух случаях, – медленно начала я, тщательно взвешивая каждое слово. – Если нужно укрепить комнату и обезопасить тех, кто засел внутри, или, – тут я взглянула прямо в глаза Оливии, – чтобы те, кто находится в комнате, не расслышали и не увидели чего-то, расположенного за стеной!
– Верно! – довольно осклабилась подруга. – Явно кто-то умный до меня постарался. Дополнительная звукоизоляция. Сама знаешь, в старых подземных коридорах может шуметь вода, может возникнуть сквозняк. Люди, посвященные в тайну подземных катакомб, оказались отнюдь не глупы и удачно скрыли секретный ход, начинающийся в этой комнате.
– А где стена толще всего? – нетерпеливо перебила я.
Оливия аж мурлыкнула, довольная моей сообразительностью.
– Здесь! – она указала в сторону кровати. – И еще, гляди! – она поднесла свечу к дверке шкафа. – Ничего не замечаешь?
Я вгляделась. Правая створка имела украшение в виде слегка выпуклого орнамента на какую-то библейскую тему – группа людей в длинных одеждах окружила одного, почти условно очерченного двумя дугообразными линиями, напоминающими крылья! В руках этот центральный персонаж сжимал схематично набросанную посудину…
– Так это же ангел, а в руках у него Грааль! – воскликнула я.
– Правильно, молодец, худобина! – хмыкнула Оливия. – А теперь смотри на левую дверцу, – она чуть передвинула подсвечник. – Тебе не кажется, что рисунок должен быть симметричным?
Я вспомнила, что вся мебель в аббатстве действительно имела идеально симметричные украшения, выполненные очень изящно и искусно. Но на дверке шкафа в комнате Оливии красовался идеально обозначенный круг, густо исчерченный пересекающимися линиями, который я бы не рискнула отнести к произведениям искусства. Просто абракадабра какая-то! И это и вправду напоминало, напоминало…
– Карта! – шепнула я. – Клянусь покровом Марии Магдалины, это карта!
– Ага! – поддакнула Оливия. – И еще, – она распахнула шкаф и указала на неприметную надпись на боковом ребре дверцы, – читай…
– Винчен… – с трудом разобрала я несколько полустершихся букв на церковной латыни, выписанных по-готически остро и обрывисто. – Ты добила меня окончательно! Вот это да! А ну-ка, помоги…
И мы с Оливией, поднатужившись, дружно выломали створку старинного антикварного шкафа.
Итак, мучимый вполне обоснованными догадками, которые, как всем известо, являются гораздо более весомым поводом для беспокойства, чем просто не оформившиеся до конца сомнения, Конрад вернулся в спальню и уселся перед приветливо светящимся в полумраке экраном компьютера. Недовольным взором вскользь он окинул беспорядок в комнате, которого не могли скрыть даже полуопущенные жалюзи. Здоровый немецкий педантизм Конрада немедленно взбунтовался против удручающей неряшливости, но любопытство оказалось сильнее, поэтому после недолгой психологической борьбы с самим собой Майер пофигистски махнул рукой на бедлам и нажал на значок включения электронной почты. Набрал довольно неоригинальны пароль «вервольф. собака» и немного растерянно уставился на три десятка непрочитанных писем. Сказать откровенно, переписываться по «мылу» Конрад не любил и мог неделями вообще не подходить компьютеру, за исключением тех редких случаев, когда, умертвив какую-нибудь очередную злобную, но весьма симпатичную тварь, он ударялся в черную меланхолию и тогда зависал по нескольку часов на самом разнузданном порносайте. Последний подобный случай произошел пять дней назад, когда ему пришлось убить потрясающе красивую инфернальную демонессу, по совместительству подвизавшуюся ведущей манекенщицей в известнейшем римском Доме мод. После этого Конрад ушел в глухой запой, на некоторое время совершенно выпав из размеренного течения жизни. Но именно многострадальная спальня господина Майера, обставленная модным дизайнером, в полной мере испытала на себе перепады настроения своего непредсказуемого владельца. И вот теперь он мрачно взирал на шеренгу пустых бутылок из-под коньяка, выстроившихся под кроватью вперемежку с алюминиевыми пивными банками, на повисший на люстре носок и примотанную к ручке кресла прядь длинных черных волос, принадлежавших убиенной демонессе.
– Трофей, мать его! – буркнул рыцарь,
Первым делом Конрад послал запрос в банк, интересуясь, переведены ли на его счет деньги, обещанные за убийство демонессы. Вся сумма оказалась в наличии, суля вервольфу по меньшей мере год беззаботной жизни, но при этом – отнюдь не свободной от мрачных воспоминаний и позднего сожаления о загубленной красоте. Ведь красота, в конце концов, тоже имеет право быть злобной. Конечно, легко рассуждать о праведности некоторым вполне благочестивым лицам, занимавшимся богоугодным спасением заблудших душ и тел, которые (лица, конечно) и заказали девицу. Ясно, что сеять доброе, светлое и вечное значительно проще, чем пропалывать его каждый день. А физически и морально обременительная доля прополки всегда доставалась исключительно Конраду.
«Ты обязательно попадешь в Рай, сын мой! – вспомнил вервольф нудные интонации своего заказчика. – Бог по справедливости воздаст тебе за дела!» «Ага, как же! – иронически усмехнулся Конрад про себя, насмешливо салютуя распятию на стене своей «Баварией» и снова потягивая пиво. – Знаем мы, где находятся самые теплые райские местечки. Да, да, именно там – как раз возле Ада! А с моим то хваленым долголетием мне в Рай даже по туристической путевке не попасть! Да, я вообще-то и не тороплюсь…»
К идее существования Рая и Ада Майер издавна относился с изрядной долей скептицизма, предпочитая повторять, что «на тот свет мы завсегда успеем, мы еще и на этом толком не пожили». После многочисленных перипетий своей странной и запутанной судьбы он пришел к неоднозначному выводу, что если Рай и Ад все-таки существуют, то в первую очередь в душе любого из нас. Причем у каждого они принимают сугубо персонифицированную форму, зависящую от особенностей характера и менталитета индивидуума. Ну а пока, не рассчитывая вскорости на получение посмертных апартаментов в виде именного облачка или раскаленной сковороды, вервольф постарался максимально комфортно обустроить свой земной уголок.
Последние десять лет он проживал в старинном и очень живописном районе Рима, выкупив целиком весь верхний этаж добротно построенного семиэтажного здания и создав себе некий закрытый от постороннего доступа пентхаус, имеющий все необходимое, включая бассейн и вертолетную площадку. При этом он дополнительно владел и весьма хорошими конспиративными квартирами в еще нескольких крупных городах Италии, в том числе Венеции, Милане и Неаполе. Но все равно – большую часть времени между выполнением заказов Майер предпочитал проводить именно в шумном и многолюдном Риме, отсыпаясь днем, а ночами отрываясь в компании друзей на знаменитой дискотеке «Буш» на Виа Гальвани. Там всегда предлагали приличную выпивку и закуску, а также совершенно невероятных девиц на любой вкус и цвет – в большинстве своем абсолютно распущенных и неприличных. Впрочем, Конрада это устраивало.
Еще раз недовольно глянув на бардак в спальне и глубокомысленно рассудив, что в период затяжной борьбы с алкоголем ему еще и не такого дербалызнуть доводилось, Конрад вернулся к чтению почты. Первым ему на глаза попалось письмо от некоей Эрвелины, которая в ультимативно-требовательной форме вопрошала, когда же «похотливый лысый козел» соизволит вернуть ее розовые трусики, стоившие, между прочим, пятьдесят евро. Рыцарь бережно провел ладонью по своей бритой голове, искренне изумляясь, во-первых, странности женского мышления, ибо лично ему никогда не доводилось слышать о существовании лысых козлов (с обвинением в похотливости он согласился сразу и безоговорочно), а во-вторых – странной дороговизне женского белья. Обдуманно взвесив все «за» и «против» и осознав, что столь легкомысленно относящаяся к его прическе и своим трусикам девица не способна чем-либо впечатлить серьезного мужчину, он без зазрения совести навсегда удалил письмо Эрвелины как из памяти системного блока, так и из своей собственной.
Далее он наткнулся на жуткую мешанину из разномастных рекламных объявлений, навязчиво предлагающих приобрести буквально все на свете – начиная от светящихся в темноте презервативов и заканчивая эксклюзивными спортивными автомобилями.
– Спам придумали боги в отместку за наши молитвы! – вполголоса посмеивался Конрад, очищая ящик. – И вообще, чего это я так напрягся? Естественно, за несколько сотен лет способны заржаветь даже самые железные нервы, а безошибочная интуиция рано или поздно даст сбой. Наверное, зря меня зацепило это злополучное местечко – Салуццо… – и в этот самый момент Конрад увидел ТО самое письмо. Совершенно неосознанно он ощутил, как шерсть на его груди встает дыбом, а из горла рвется безудержное волчье рычание.