Дочь кардинала
Шрифт:
На мне платье темно-красного цвета. Я подкупила одну из помощниц гардеробной и узнала, что Изабелла сегодня будет в бледно-лиловом платье, к которому она собиралась надеть свои аметисты. Мой же выбор цвета сделает ее наряд блеклым. Шею и уши я украсила крупными рубинами, а моя кожа кажется кремовой на контрасте с темным цветом платья, который подчеркивал блеск камней. На моей голове такой высокий эннен с алой вуалью, что он кажется церковным шпилем, возвышающимся надо мной и моим мужем. Подол моего платья отделан красным шелком, а смелый вырез рукавов показывает запястья. Я знаю, что я красива. Мне шестнадцать лет, и моя кожа напоминает лепестки розы. Рядом со мной сама королева Англии, возлюбленная жена Эдуарда, будет выглядеть уставшей
И вот огромные двери перед нами распахиваются, Ричард берет меня под руку, бросает на меня взгляд и тихо произносит «Вперед марш!», словно направляет войско в бой. И мы делаем шаг навстречу сияющим огням и теплу королевской аудиенции в Виндзорском дворце.
Комнаты королевы Елизаветы, как всегда, сверкают великолепием самых лучших свечей, самых красивых нарядов. Она играет в шары, и по смеху и грому аплодисментов мы делаем вывод, что королева выигрывает. В дальнем краю комнаты расположились музыканты, и дамы танцуют круговой танец, держась за руки и выстраиваясь в самые затейливые фигуры. Выполнив очередное па, дамы оборачиваются, ища глазами находящихся у них в фаворе придворных мужей, выстроившихся вдоль стен и внимательно разглядывающих танцоров, словно скаковых лошадей на смотре, и щедро раздают улыбки. Король сидит в середине комнаты, разговаривая с Людовиком де Грютьюзом – единственным человеком, который остался его другом, когда отец сверг его с трона и ничто не предвещало возможной победы дому Йорков. Людовик остался верным другом Эдуарда и в те непростые времена представил его двору Фландрии, защищал его, поддерживал, пока тот собирал армию и флот, готовил корабли и собирал средства, чтобы ворваться на территорию Англии, подобно шторму. Сейчас Людовик стал графом Уинчестером, и вскоре должны были состояться празднования в честь обретения им нового титула. Король всегда платит по счетам и обязательно вознаграждает своих фаворитов. К счастью для меня, он иногда даже прощает своих врагов.
Когда мы входим, король поднимает взгляд, чтобы посмотреть на своего любимого брата и его молодую жену, что-то радостно восклицает и подходит к нам, чтобы поприветствовать лично. Он всегда удивительно мил и очарователен к тем, кого любит и кого находит для себя интересным, и сейчас он берет меня за руку и целует в губы, будто бы не помнит, что прошлый раз, когда мы с ним встречались, он испытывал ко мне такую неприязнь, что запрещал мне к себе обращаться, и единственной формой нашего общения был мой глубокий реверанс, когда он проходил мимо.
– Ты только посмотри, кто пришел! – радостно окликает он королеву. Она подходит, чтобы принять наши приветственные поклоны, позволяет Ричарду расцеловать ее в обе щеки и поворачивается ко мне. Они с королем явно решили, что со мной следует обращаться как с родственницей и сестрой. Только глубоко скрываемая искра угрозы в ее серых глазах говорит мне о том, насколько не рада она видеть меня здесь, на празднике, посвященном давнему союзнику его мужа, который слишком долго оставался не отблагодаренным за свои услуги.
– О леди Анна, – сухо говорит она, – желаю вам радости и всего хорошего. Надо же, какой сюрприз. Настоящий триумф любви над обстоятельствами!
Она оборачивается и делает жест дамам, стоящим позади нее, и вся моя храбрость рассеивается на ветру, когда вперед выходит моя сестра Изабелла. Я не могу запретить себе инстинктивного порыва сделать шаг назад и прижаться к спасительному плечу Ричарда, стоящего рядом со мной, когда моя сестра, бледная и с самым презрительным видом, делает нам до неприличия незначительный поклон.
– И вот вы, сестры Уорик, теперь обе превратились в королевских герцогинь и стали моими сестрами, – говорит королева звенящим от смеха голосом. – Кто бы мог подумать, что такое возможно! Ваш отец даже из могилы способен выбирать лучших из мужчин в жены своим дочерям! Должно быть,
Она обменивается понимающим взглядом с Энтони, ее братом, словно бы вспоминая одну им известную шутку обо всем этом.
– Да уж, настоящее единение сестер Невилл. О радость! – саркастически замечает он.
Изабелла делает шаг вперед и, обнимая меня, яростно шепчет мне прямо в ухо:
– Ты опозорила себя и поставила меня в неудобнее положение. Мы и представить себе не могли, где ты можешь быть. Бежать из дома, словно легкомысленная служанка! Даже думать не хочу, что об этом сказал бы наш отец!
Я вырываюсь из ее объятий и поворачиваюсь к ней лицом.
– Ты держала меня под замком, как пленницу, и собиралась лишить наследства, – яростно парирую я. – Что бы он, по-твоему, сказал на это?! И чего ты ожидала от меня в ответ? Кланяться и угождать Джорджу так, как делаешь это ты? Или ты предпочла бы, чтобы меня уже не было в живых, чего ты и так желаешь нашей родной матери?
Влекомая порывом, она быстро вскидывает руку, но тут же себя одергивает. Однако этого достаточно, чтобы все увидели, что она страстно хотела нанести мне пощечину. Королева смеется во весь голос, Изабелла отворачивается от меня, а Ричард, слегка пожав плечами и поклонившись королеве, уводит меня прочь.
Кто-то сообщает Джорджу, находящемуся в другом конце комнаты, о том, что между дамами вышла размолвка, и он быстро подходит к месту событий, чтобы встать рядом с Изабеллой и жечь негодующим взглядом меня и Ричарда. На мгновение мы с Изабеллой превратились в открытых страстных врагов, испепеляющих друг друга взглядом и не собирающихся отступать ни на шаг. Изабелла стоит рядом со своим мужем, я – со своим. Затем Ричард легко касается моей руки, и мы отправляемся, чтобы быть представленными новому графу. Я мило приветствую его, и мы некоторое время говорим, не обращая внимания на стоящий в зале гул. Я оборачиваюсь, потому что не могу сопротивляться желанию оглянуться, надеясь, что она меня позовет, что мы снова сможем стать подругами. Но она смеется и разговаривает с одной из фрейлин королевы.
– Иззи… – тихонечко говорю я. Но она меня не слышит, и только когда Ричард уже уводил меня из залы, мне показалось, что я услышала чуть слышный шепот: «Энни».
Эта встреча была не единственным семейным единением, предстоявшим мне этой осенью. Меня ожидала аудиенция у герцогини Сессиль. Прекрасным солнечным днем мы отправляемся в замок Фотерингей по Великой северной дороге. Герцогиня проживает в изгнании и изоляции от двора. Ненависть, которую она испытывала к своей невестке, королеве, не позволяла ей присутствовать на большинстве королевских празднеств, а когда она объединилась с Джорджем в изменническом выступлении против его брата Эдуарда, она лишилась и оставшихся крох любви старшего сына. Оба стараются по возможности сохранять лицо, за герцогиней остался дом в Лондоне, и она время от времени приезжает ко двору, но влияние королевы на ее мужа неоспоримо: герцогиню Сессиль не ждет там теплый прием. Замок Фотеригней после небольшого ремонта и обновления меблировки был отдан ей в постоянное владение. Мне весело и радостно, когда я скачу на своей лошади рядом с Ричардом, пока он не бросает на меня взгляд немного искоса и не говорит:
– Знаешь, мы ведь сейчас едем по месту, известному как Барнет. Битва шла вдоль дороги.
Конечно же, я об этом знала, но мне и в голову не приходило, что мы поедем прямо по дороге, на которой погиб мой отец, где Ричард, сражаясь плечом к плечу со своим братом, поднялся по склону, на котором укрепился превосходящий его силой соперник, смог воспользоваться покровом тумана и застать силы моего отца врасплох, чтобы потом его убить. Именно здесь Ворон выполнил своей последний долг перед хозяином: сложил свою умную черную голову, приняв в грудь клинок отца, чтобы солдаты поверили, что отступления не будет, что бой будет до смертного конца.