Дочь моего друга
Шрифт:
Кафешка у нас маленькая и недорогая. Платят соответственно столько же. Но она рядом с нашим домом, а главное, хозяин согласился взять на работу беременную.
Ближе к океану и на самом побережье полно дорогих ресторанов, но я туда даже не совалась. Во-первых, беременная официантка там точно не нужна. А во-вторых...
Я изо всех сил стараюсь забыть свою прошлую жизнь. Даже не верится, что это я была той изнеженной, ухоженной Ариной Покровской, папиной дочкой. Ездила на красивой шикарной машине, одевалась в дорогих магазинах.
Раньше я могла бы прилететь на Бали, поселиться в роскошном отеле с видом на океан и по вечерам ужинать, любуясь на умопомрачительной красоты закаты.
Теперь это кажется дикостью, а ведь мы собирались сюда с Демидом в свадебное путешествие, он хотел познакомиться с мамой...
Нет, нельзя, я не имею права думать о Демиде. И вспоминать его тоже. Это запретная зона, я даже его имя запрещаю себе мысленно произносить. Чаще всего получается, но иногда, вот как сейчас, пробивает.
Я знаю, что Демид меня не простит, я этого и не жду.
Я поверила Феликсу. Да, все было слишком правдоподобно, но разве это оправдание? Нет, я и не ищу оправданий. Демид считает, что пистолет и доверенность в сейф подбросила я. И что я оболгала его на допросе тоже.
Пусть думает, так даже лучше. Я очень надеюсь, что он забудет обо мне. Я знаю, что его выпустили под залог, мне рассказал Илья Циммерман.
Мои деньги Демид брать отказался, грозился через суд признать сделку недействительной. Мы оформили передачу денег через договор дарения, поэтому куда он их дел в конечном итоге, я не знаю.
Еще Циммерман рассказал, что человек, который его отправил за решетку, погиб. Значит, Демиду больше ничего не угрожает. Я рада, пусть у него все будет хорошо, главное, без меня.
У меня было достаточно времени подумать, мы об этом много говорим с мамой. Она все время повторяет, что люди сами причиняют себе вред тем, что имеют желания. Желания и стремления людей провоцируют их страдания, а весь наш мир это одна большая иллюзия.
Я не во всем согласна с мамой, но насчет желаний и стремлений прямое попадание.
Нельзя быть слишком счастливым, потому что за все рано или поздно придется платить. Если человек слишком счастлив, то потом с него обязательно спросят. Кто-то очень ревностно за всем этим следит, и ему важно, чтобы соблюдался баланс.
Я была очень, очень счастлива с Демидом, теперь пришла пора платить по счетам. Все по справедливости. И ненависть, которую испытывает ко мне Демид, я тоже заслужила сполна.
Феликс хоть и срежиссировал всю эту дичайшую фальсификацию, но я не могу считать его виноватым. Папа поступил в отношении него несправедливо, он за это заплатил. А я плачу за предательство Демида.
Вот только ребенок...
На него я тоже не имею никакого права. Но я боюсь, что если Демид узнает, заставит меня сделать аборт, даже на большом сроке. Зачем ему ребенок от предательницы? Папа тоже его подставил, от Покровских Демид не ждет ничего хорошего, он не захочет этого ребенка.
Или дождется пока я рожу, заберет и отдаст в интернат. Как папа меня забрал у мамы и отправил в пансион. А все преступление мамы было только в том, что она его любила и не смогла вынести его измен.
Только папа меня любил, а Демид этого малыша никогда не полюбит.
Этого я точно не переживу. Для меня его ребенок такое счастье, что я запрещаю себе об этом думать. Вдруг тот, кто следит за балансом, решит, что для меня опять слишком много?
— Ари, вон та компания долго ждет, обслужи, — толкает в бок напарница. Имя «Арина» местным выговаривать слишком сложно, так что я для них просто Ари. — Ты и язык лучше знаешь.
С посетителями я общаюсь на английском, в подавляющем большинстве это туристы. Хотя я уже неплохо начала говорить на индонезийском.
— Добрый вечер, вы готовы сделать заказ? — подхожу к компании.
— Арина? Ты? — слышу голос, который предпочла никогда бы больше не слышать. Поворачиваю голову и вижу Феликса, уставившегося на мой живот.
Он изменился. Густые волосы коротко острижены, шея, затылок и руки до самых плеч покрыты татуировками. Я потому и не узнала его сразу со спины.
Но главное, взгляд. Сейчас он далеко не такой хищный, можно даже сказать, растерянный.
— Пожалуйста, сделайте свой выбор, — повторяю, никак не реагируя на его слова. Не могу не думать, какой была бы моя жизнь, если бы я в первую нашу встречу отреагировала так же. Просто его проигнорила.
Феликс замолкает, но продолжает сверлить меня взглядом. Его спутники делают заказ, все кроме него. Он сидит мрачный и отстраненный, хотя буквально только что оживленно беседовал с сидящим рядом парнем.
Записываю все в блокнот и отправляюсь на кухню. Мне выдают готовые заказы, и я напрочь забываю о Феликсе, пока при выходе из кухни чуть не упираюсь в него подносом с блюдами.
— Давай, помогу, — он хочет перехватить поднос, но я возмущенно шиплю:
— С ума сошел? Хочешь, чтобы меня уволили?
— Ты беременная, — он не спрашивает, констатирует факт. Голос звучит подозрительно глухо.
— Уйди с дороги, Феликс, не создавай лишних проблем. Пожалуйста. Меня действительно могут уволить, а я не могу себе позволить остаться без работы, — прошу как можно более убедительно.
Феликс молча отходит в сторону и больше меня не трогает. Но я весь вечер чувствую на себе его пристальный, изучающий и где-то даже задумчивый взгляд.
Ближе к закрытию компания расплачивается и уходит. Я заканчиваю дела, переодеваюсь и выхожу из кафе. Сейчас середина апреля, влажный сезон закончился, не так ощущается тропическая духота. Наверное я когда-нибудь даже полюблю это место.