Дочь морского бога

Мор Дэлия

— Не единственная, говоришь? — рассмеялся старший Грост. — Она внебрачная дочь короля. Будущая наследница трона.

Я зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Голова закружилась, а коридор перед глазами поплыл.

Дочь короля? Я?!

Нет, боги, это ведь невозможно! Разве позволил бы Его Величество расти своему бастарду вдали от него? Разве мог он игнорировать моё существование, когда в королевстве было так неспокойно из-за болезни принца? Ведь аристократы уже начинали споры о том, чья династия воцарится следующей.

“И на Гростов ставили многие”, — припомнила я давнюю беседу тётушки с одной из подруг.

Тогда понятно, почему лорд-канцлер так вцпился в наш с Нейтаном возможный союз. Если бы я была дочерью короля, то после его смерти, на престол взошла бы с мужем. Правил бы, естественно, мужчина. В жилах наших детей одновременно текла бы кровь рода Грост и морского бога.

— Так вот откуда хвост, — прошептала я.

Королевская династия началась с полубога, сына повелителя морей и океанов. По какой-то причине его кровь проснулась именно во мне. Или способностью оборачиваться обладали все родственники короля? Если так, то в тайной лаборатории держат не жительниц подводных городов, а членов королевской семьи. Леди Аскерт — самоубийца. Его Величество сотрёт её в порошок за преступление против короны. Король не прощает предателей.

“А ещё королю не отказывают, — подкидывал дров в костёр сомнений внутренний голос. — Если Его Величество желает разделить ложе с замужней женщиной, то ни она, ни муж не посмеют возразить. Кому хочется прогневать правителя?”

Папа говорил, мама всегда была красавицей. Никто не мог сравниться с ней при дворе.

И она стала жертвой своей красоты. Привлекла внимание монарха, легла в его постель по приказу или собственному желанию. Понесла от него, но не рассказала ничего о моём существовании. А знал ли отец? Знал ли лорд Нейшвиль, что воспитывает чужого ребёнка?

— Теперь такое предположение смешно, — возмутился Нейтан. — Ты слышал допрос мертвецов не хуже меня. Каролина не уникальна. Женщин с хвостом ещё как минимум две. Они заперты в подводной тюрьме и добывают жемчуг для леди Аскерт. Каждая — внебрачная дочь монарха? Не слишком ли он плодовит для человека, зачавшего единственного сына?

— Молчи, глупец, — повысил голос лорд-канцлер, — ты ничего не знаешь.

Потом пару мгновений было тихо. Слышались шаги, скрип мебели, шорох работающих механизмов.

— Вот, — снова зазвучал голос старшего Гроста. — Протоколы тайного общества посвящённых. Их нашли, когда по просьбе короля разбирали ящики его старого стола. Я не знаю, откуда взялись другие русалки, но леди Книссет, мать твоей невесты, двадцать лет назад участвовала в ритуале жертвоприношения. Пятеро братьев общества спустились с ней в руины подводного королевства. Верхний зал на вершине горы. Туда батискафы добирались, но весь город ещё не обнаружили. Только храм. Там была статуя морского бога и алтарь. Магией создали воздушный пузырь. Леди Книссет, как самую прекрасную девственницу королевства, уложили на холодный камень. Её невинность и принесли в жертву. Как думаешь, кто провёл обряд? Конечно, сам король. Через два месяца леди Книссет вышла замуж за тихого учёного Ригана Нейшвиля. А через шесть месяцев после свадьбы родилась Каролина. Через шесть, Нейтан, такие дети не выживают.

— Всё равно, — упрямо заявил младший Грост. — Это не повод силой тащить её замуж.

— А кто просит силой? Свози её на прогулку в лес, чтобы рядом никого не было, и она расслабилась. Напои вином. Сильно напои. Проклятье, Нейтан, не мне тебя учить соблазнять женщин. До этого как-то справлялся. Я два аборта оплатил твоим любовницам. Догадался же спутаться с гулящими простолюдинками. Шлюхами. А к настоящей леди теперь не знаешь, с какой стороны подойти?

— Знаю, отец, — огрызнулся некромант. — Но взять бесчувственную женщину, когда она пьяна, всё равно, что изнасиловать. Леди не заслуживает такого обращения. Проклятье, да ни одна женщина не заслуживает! Все мои любовницы сами в постель прыгали. Я никого не заставлял и начинать не собираюсь. Это унизительно для мужчины!

— Идиот, — простонал лорд-канцлер. — Я не знаю, как ещё тебе объяснить, на какие высоты нас выведет твоя свадьба с дочерью короля. Ты на трон сядешь после его смерти! Забудь о щепетильности хотя бы на мгновение. От тебя требуется единственная ночь с невестой. И тогда по любым законам тебе будут обязаны отдать её в жёны.

— Не хочу! Только не такой ценой. Я люблю её…

Гвидо Грост зарычал, и что-то тяжёлое упало на пол.

— Хорошо. Если ты по-другому не понимаешь, то я сам это сделаю. Силу рода Грост можно и от моего семени передать будущему ребёнку. Никто не заметит разницы.

— Ты сошёл с ума, отец, — тихо сказал Нейтан. — Ты сошёл с ума.

Я отшанулась от двери, будто меня облили кипятком. Он действительно сошёл с ума! Обезумел от жажды власти!

“Лорд-канцлер ни перед чем не остановится, — предупредил внутренний голос. — Надо бежать, Каролина. Бежать из этого дома, пока не стало слишком поздно!”

Я подобрала юбки и на носочках отошла обратно за угол, стараясь не шуметь. И только потом побежала.

“Вытащи меня отсюда, Роджер! — умоляла я, утирая слёзы. — Вытащи из лап мерзкого интригана!”

***

Я мерила шагами комнату и пыталась успокоиться. Было страшно и мерзко. Я чувствовала себя вещью. Инструментом в руках интригана и манипулятора. Захотел — подложил под сына. Захотел — взял силой сам. Или не силой. Как он там говорил? Увести в лес и напоить вином?

— Мерзавец! — я швырнула в стену подушку. — Чтоб тебе с вонючим трупом каждое утро просыпаться, подлец!

Я глубоко дышала и никак не могла прийти в себя. Очевидно, что из дома меня старший Грост не выпустит. Нельзя же так опростоволоситься. Потерять дочурку короля. Главный козырь в борьбе за власть.

“И что? — полюбопытствовал внутренний голос. — Будешь сидеть сложа руки? Или, как положено леди в первую брачную ночь, ляжешь в постель, приподняв подол сорочки и закроешь глаза, ожидая, когда кто-нибудь придёт лишать тебя невинности?”

Я представила, как к моей кровати крадётся лорд-канцлер, как его липкий взгляд скользит по оголённым ногам, и вздрогнула. Нет! Лучше умереть, чем принадлежать нелюбимому мужчине. Будь то Гвидо или его сын, неважно.

— Живой не дамся, — прошептала я и села на незаправленную кровать.