Дочь Обратной Стороны
Шрифт:
Мы миновали двух вооружённых алебардами стражников и вошли под свод проложенного в стене тоннеля.
– Господи, какой же ширины эта стена? – поразилась Вита, рассмотрев далеко впереди дрожащий свет фонарей.
– Я как-то замерил её шагами ради любопытства, - признался. – Получилось ровно сорок шагов.
Корин восхищённо присвистнул.
– Невероятно! Я не могу себе представить тарана, способного разрушить эти стены. А в твоём мире, Эрик, есть что-нибудь подобное?
– На ум приходит только Китайская стена, - хмыкнул я, ускоряя шаг. В тесном пространстве, в этом каменном мешке, сдавленный со всех сторон тысячами тонн древнего гнёта, я чувствовал себя неуютно. В заполнившем тоннель полумраке я видел лучше всех и ни разу
Выйдя на другой стороне стены, мы оказались внутри Города. Я дал моим спутникам минутку, чтобы прийти в себя и осмотреться. Схватив Виту за руку, я повёл её вглубь громадного, гудящего как рассерженный пчелиный рой, человеческого муравейника. Вите оставалось только подчиниться мне. Она и не пыталась освободиться от моей руки. У приглушенно ахнувшей девочки появились другие заботы. Её внимание взял штурмом Город Погибших Королей.
Мы шагали по выложенной отполированными миллионами ног булыжниками мостовой. В Городе было теплее, чем за стеной и почти не было снега. Заклинатели погоды постарались на славу. Вита тотчас скинула с головы капюшон. Я беспрекословно надвинул ей его обратно. Расходящиеся концентрическими кругами улицы были чистыми и подметёнными, расчищенными от просочившегося сквозь защитные чары снега. Мы бегом пересекли широкую дорогу и поднялись на тротуар. По дороге проносились конные всадники и тяжёлые маршрутные дилижансы. Это была восточная окраина города, самая немноголюдная и тихая. Встреча с посредниками Джулиуса Стормвуда должна была состояться неподалёку от ворот, в конце квартала Ветров. Согласно заранее оговорённым Сэмом условиям, начиная с десятого числа в течение месяца нас круглосуточно ожидали в неприметной таверне под названием «Копчёный гусь». Именно туда я обязался доставить Виту, получить расчёт и торжественно раскланяться.
Повсеместно, на стенах, над дверями горели светильники и факелы, с высоких, выросших вдоль улицы столбов подмигивали масляные фонари. По тротуару безостановочно сновали десятки людей. На нас никто не обращал внимания. Вита во все глаз смотрела на каменные, увенчанные вычурными флюгерами и молниеотводами, крытые черепицей дома. На некоторых были установлены потемневшие от времени каменные горгульи, вывалившие из раззявленных клыкастых пастей длинные зыки. Крылья каменных чудовищ навеки застыли за могучими спинами. Вита смотрела в ярко освещённые глазницы аркообразных окон, она любовалась мощью камня и яростным полётом резких очертаний углов и фронтонов. Вита жадно впитывала эстетику цивилизованной изнанки Обратной Стороны, архитектуру Города. Она была дочерью этого мира. И он начинал бурлить в её венах.
– Нам далеко? – нахохлившись, как взъерошенный воробей, Вита посмотрела на меня. Страх и волнение в её глазах разбавило нетерпение. Вита одновременно и боялась, и жаждала встречи с родителями. Точнее, родителем, Джулиусом Стормвудом. Но она-то думает, что помимо отца, наконец-то увидит и свою настоящую мать! Эх, мать-перемать, я совсем сник. Ответил, едва шевеля губами:
– Это рядом, скоро придём.
– Насколько рядом?
– В самом конце улицы Ветров. Нам осталось пройти примерно полмили.
– Красиво звучит – улица Ветров. Знаешь, Эрик, а мне начинает нравиться Обратная Сторона.
Не сбавляя шага, я вяло похлопал в ладоши. Хлопки затянутых в кожу перчаток рук потонули в шуме погружающегося в ночь города.
– Браво, я давно ждал этих слов. Поверь, принцесса, не пройдёт и нескольких дней, как ты с головой окунёшься в новую жизнь. Ты
Вита неожиданно ошпарила меня разъярённым взглядом. Я невольно споткнулся на ровном месте и опять подумал о сглазе. Что-то слишком много я в последнее время спотыкаюсь и, судя по всему, ошибаюсь.
– Ты ошибаешься, Эрик Кроу! – подтвердила мои догадки девочка. Она выплёвывала слова, словно те обжигали её пухлые губы. – Ты так и не понял, что не всё в мире измеряется критериями твоей обострённой мании собственного величия. Ты что, думаешь, что всегда прав? Что всегда знаешь, что нужно делать? И тебе и мне, и всем остальным? Ты и вправду думаешь, что способен понимать мысли других людей? А вот и фиг тебе! Ни хрена ты не понимаешь! И в людях ты разбираешься ничем не лучше меня! Откуда тебе знать, что я буду делать через несколько дней? С чего ты взял, что я забуду свою прошлую жизнь и тех, кто занимал в ней далеко не последнее место?!.
От её бешенного словесного напора я растерялся. Не зная, что ответить, я стыдливо ускорил шаг, не желая более встречаться с разгневанной девушкой глазами. Почему-то в девяти случаях из десяти, наша совместная игра в гляделки заканчивалась моим полным поражением.
– Мне кажется, что ты не совсем поняла, что хотел сказать Эрик, - попытался защитить меня Корин. – Он и не утверждал, что знает всё на свете! Но ты и сама могла сто раз убедиться, что Эрик зачастую оказывается прав там, где остальные лишь мутят воду.
– Это ты сейчас пытаешься мутить воду! – накинулась на паренька Вита. – Впрочем, от тебя я ничего другого и не ожидала! Вы оба самые настоящие балбесы и идиоты! Придурки ненормальные… Вы сами так ничегошеньки и не поняли!..
Вита чуть не плакала, её взгляд поджаривал мне затылок. Я с трудом нашёл в себе силы не оборачиваться. Мы отделились от людского потока, в котором на нас не обращали не малейшего внимания и свернули за угол. Здесь совсем не было прохожих и вдвое меньше горело фонарей. Таверна «Копчёный гусь» выглядывала из сумрака через четыре дома от нас.
– Я тоже буду скучать по тебе, Вита, - сказал за моей спиной Корин. Я вторично споткнулся на ровном тротуаре. Кажись, Корин сейчас подписал себе смертный приговор.
– Что ты сказал? Я не понимаю, что ты там себе возомнил, но хочу сказать, что по ТЕБЕ я точно скучать не собираюсь! Это ж надо такое ляпнуть…
– Мы пришли, - буркнул я, останавливая дальнейшую грызню. – Заткнитесь оба и не мешайте мне работать.
«Копчёный гусь» был приземистым, расползшимся как черепаха двухэтажным строением из тесаного камня. Над входом висела бронзовая табличка с довольно живописным изображением упитанного гуся на подносе в окружении гарнира из яблок и грибов. Я толкнул оббитую железом массивную дверь и вошёл внутрь. Мои притихшие подопечные не отставали от меня.
Внутри таверна ничем не отличалась от множества других. В глубине полутёмного зала жевало ужин несколько посетителей. Я подошёл к барной стойке и кивком подозвал тучного лысеющего здоровяка. Опоясанный белым передником бугай, сощурив маленькие заплывшие глазки, склонился над затёртой до блеска столешницей. Я достал из внутреннего кармана ощетинившуюся сколами половинку золотой марки. Вита и Корин, затаив дыхание, наблюдали за нашими манипуляциями. В подозрительных глазах хозяина таверны ничего не изменилось. Он молча выудил из недр широких штанов свою половинку монеты. Мы состыковали их. На глазах изумлённых подростков две половинки сплавились в одно целое. На стойку упала абсолютно целая, без малейшей трещинки золотая марка. Сложное заклинание, призванное определить подлинную личность владельцев половинок монеты, сработало должным образом.