Дочь солнца. Хатшепсут
Шрифт:
Она снова скатала пергамент депеши и злобно сунула его за пояс. Уже больше года Туаа заваливает её тревожными посланиями. Какое ей дело до царя Кадеша и его ничтожных соседей? Далёкие дикари пляшут свои смешные воинственные танцы, ну и пусть пляшут! Туаа не должен расстраивать её такими пустяками.
«Я заменю его, — решила она. — Скорее всего жрецом или судьёй — военные слишком любят бить тревогу».
Царские носилки поставили на землю в Большом дворе дворца. Она вышла — и нос к носу столкнулась с Тотом.
— Я желаю говорить с вами, —
Это было так неожиданно, что Хатшепсут на мгновение растерялась. Как он мог оказаться здесь, так близко от неё? Где свита? Она невольно сделала шаг назад, а затем разозлилась на себя, поняв, что свита рядом, как обычно: Тот просто прорвался через неё. Сопровождающие стояли, охваченные ужасом, разрываясь между долгом защищать её и боясь кобры на лбу низверженного царя.
— Я желаю говорить с вами, — чуть более громко повторил Тот.
— Не представляю, о чём.
— Я надеюсь объяснить это.
Хатшепсут отчаянно пыталась найти выход и не находила его.
— Будь по-твоему, — наконец сказала она.
Ей очень не хотелось оставлять свиту у дверей жёлтой гостиной; раздававшиеся за спиной шаги Тота повергали царицу в такую панику, что она не могла собраться е мыслями.
«Чего я боюсь? — наконец сердито прикрикнула она на себя. — Я — Ма-ке-Ра, любимая дочь бога. Я царица всей этой страны!»
— Ты можешь говорить с Моим Величеством, — холодно сказала она.
Мгновение он молчал, явно пытаясь побороть недовольство её тоном.
— Итак? — спросила она.
— В Кадеше восстание! — выпалил он.
— Только и всего? Надеюсь, ты не думаешь, что Моё Величество об этом не знает?
— Совсем наоборот, — возразил он. — Я уверен, что вам об этом говорили. И уверен, что вы не имеете ни малейшего понятия о значении этого события.
— Оно не имеет для Египта никакого значения.
Она становилась всё спокойнее и увереннее в себе, а Тот всё сильнее волновался. Под его глазами и на верхней губе заблестел пот.
— Оно не имеет для Египта никакого значения, — эхом повторил он. — Может быть, вы скажете, что пожар в саду не имеет никакого значения для дома? Или что булава, опускающаяся на голову безоружного человека, не имеет значения для его черепа?
— Ты ужасно преувеличиваешь. Чем может грозить Египту жалкая дикарская деревушка? Тамошний гарнизон справится с беспорядками и казнит зачинщиков.
— Там нет гарнизона! — крикнул он. — Только камни и трупы, разве вы не понимаете? В царстве Кадеш не осталось ни одного живого египтянина. Их всех убили ещё несколько месяцев назад! Где кадетская дань? Вы получили от них хотя бы один моток ткани, хотя бы один горшок масла?
— Зачем мне эта дань, когда к моим услугам все богатства Пунта?
— Пунт! Пусть его поглотит Разрушитель [140] ! Мы говорим о Кадете! Дань не поступила, потому что её отказались платить! Мы потеряли Кадеш,
140
Разрушитель — один из эпитетов бога Сета.
Хатшепсут равнодушно смотрела на него. «До чего прост, — думала она. — Ведёт себя как обычный крестьянин. Голос хриплый, лицо пылает, кричит на меня... Как мне пришло в голову, что он чем-то похож на моего царственного отца?»
Глаза Тота потеряли блеск и стали непроницаемыми, словно он прикрыл свои чувства броней. Он прошёл через всю комнату, повернулся к царице спиной и застыл на месте.
— Я пришёл не для того, чтобы ссориться, — сказал он таким же застывшим голосом. — Я пришёл предложить свои услуги. Вы не можете командовать армией и вести её в Сирию. Я могу. Поручите этих врагов мне, и я восстановлю порядок в Царстве. Именно это я и хотел сказать.
— Прекрасно. Я всё слышала. А теперь оставь меня.
У Тага покраснела шея, но голос остался спокойным.
— Значит, вы отвергаете моё предложение?
— Предложение? Ты хочешь заставить меня отложить огромную работу, которую я делаю для Амона, просишь дать тебе невообразимую сумму на оружие и колесницы, собираешься отвлечь тысячи людей от моего священного строительства... и всё ради того, чтобы потрясать копьём и выкрикивать команды. Слишком много хочешь. Я ясно вижу...
— Вы ничего не видите! — сказал он, резко оборачиваясь к ней лицом. — Совершенно ничего — за исключением того, что хотите видеть.
— Я вижу, что все эти разговоры об опасности — полная чепуха! Пусть дикари сражаются друг с другом, Египта это не касается.
— О боги, вы верите этому. — Некоторое время Тот смотрел на неё молча. — Клянусь Мардуком, — с нажимом произнёс он, — я ещё никогда не сталкивался с таким чудовищным самообманом.
— Мардуком? — Она задохнулась от негодования. — Никакого Мардука не существует!
— Тут вы тоже ошибаетесь, — коротко сказал он.
С неё было достаточно. Хатшепсут ударила себя кулаками по бокам, затряслась всем телом и отпрянула от него, ощущая ужас и ненависть.
— Замолчи! Замолчи! Оставь меня! — Она споткнулась о кресло и вцепилась в него, чтобы не упасть. — Оставь меня! — крикнула она.
Тот не двигался, просто смотрел на неё со странным чувством превосходства. Царица перегнулась через спинку кресла и яростно завопила:
— Оставь меня, или я прикажу свите вышвырнуть тебя!