Дочь солнца. Хатшепсут
Шрифт:
Сердце Сенмута вновь заколотилось: он разгадал секрет. Тут его мысли вернулись к этой надменной маленькой девке, и улыбка стала мрачной. «Клянусь грудями Хатор! — подумал он, вспомнив, как она укатила в Фивы. — Как только я тебя найду, ты будешь моей, невзирая на всё твоё притворство!»
Но огорчение вновь овладело молодым человеком, когда он сообразил, что даже не знает её имени.
ГЛАВА 6
— Можно забрать богиню, — произнёс фараон.
Несколько рабов и служителей, находившихся в зале совета, простёрлись ниц на полу. Футайи, царский казначей и хранитель корон, шагнул вперёд, отвесил второй, ещё более глубокий поклон сверкающей богине-кобре,
Когда он повернулся, сбоку выступил помощник и набросил на священный предмет плат из тончайшего полотна. Затем оба они скрылись в дверях, чтобы отнести воплощение божественной мощи фараона в основное место его пребывания — камору, находившуюся под постоянной охраной. Тутмос, на время освободившийся от своей божественности, расслабленно уселся в кресле, потирая обеими руками выбритую старческую голову.
Напряжённость в комнате сразу спала. Слуги принялись освобождать царские ноги от негнущихся золотых сандалий. Один раб поставил на широкий подлокотник блюдо с фруктами, другой налил вина, прочие снимали сверкающее ожерелье, браслеты и жёсткую накрахмаленную юбку, облекая фараона в свободную мантию и мягкие кожаные сандалии. Наконец, почувствовав уют если не душой, то хотя бы телом, Тутмос жестом отослал всех прочь и остался один.
Эта небольшая, изящно убранная комната была его любимой. Гладкий глиняный пол был устлан коврами, стены, окрашенные в нежный жёлтый цвет, украшал рой золотых пчёл. Комната примыкала к спальне, в алькове которой располагалось ложе, украшенное львиными головами; спальня выходила в сад. Глубокое кресло, обитое хорошо выделанной алой кожей, тоже было его любимым. Но сегодня он не испытывал никакого удовольствия ни от кресла, ни от комнаты, а вино, стоявшее на низеньком столике рядом с креслом, лишь напоминало, что пить его не стоит.
На лице Футайи было озабоченное вопросительное выражение, но он молчал. В словах не было нужды. Думы всех приближённых в эти дни были совершенно ясны. Фараон когда-то должен назначить свадьбу своей дочери — почему же не сейчас? Он должен провозгласить своего сына наследником — так почему же не сделать это и не снять тяжесть с души?
«Ну конечно же, почему? — думал фараон. — Они никогда этого не поймут, они не воины. Только воин может понять...»
Наконец он вздохнул, поднялся, прошёл в спальню и вытянулся на ложе.
Ему не спалось. Прошёл час, а он всё ещё лежал, широко раскрыв глаза, на изголовье слоновой кости, уставившись в тёмно-синий потолок алькова, украшенный звёздной картой. Его взгляд скользил по тонким линиям, изученным за двадцать с лишним лет, как черты собственного лица. Прямо над его головой сверкала бычья голова созвездия Мес-Хетиу [50] . Фараон всегда думал, что она больше похожа на ковш для воды. Напротив, на южном небе, звёздная Исида [51] с вечными мольбами гналась за призрачным Осирисом, вечно прячущим от неё лицо... «Как я прячу своё от жестокой правды», — думал фараон. Он полежал ещё несколько минут, насколько у него хватило сил переносить собственные мысли. Затем протянул руку и громко стукнул в маленький медный гонг, стоявший подле ложа. Когда дверь отворилась, он произнёс:
50
Мес-Хетиу — Большая Медведица.
51
Исида — одно из главных божеств египетского пантеона, богиня супружеской верности, материнства и плодородия, покровительница мореплавателей, сестра и жена Осириса, мать Гора,
— Позови ко мне Яхмоса-из-Нехеба [52] .
Слуга нервно кашлянул:
— Ваше Величество имеет в виду Яхмоса-из-Нефера, командира стражи?
— Нет, Яхмоса-из-Нехеба, командира флота моего предшественника Яхмоса [53] , в честь которого он получил своё имя. — Тутмос повернул голову на жёстком изголовье и посмотрел на юношу. — А, ты новенький, — сказал он, вновь отвернувшись, — ты не помнишь. Тогда слушай. Этот Яхмос-из-Нехеба стар, очень стар, он был стар и мудр ещё тогда, когда мы вместе сражались во славу Египта в первые дни моего царствования. Ты найдёшь его где-нибудь около южных казарм телохранителей, он там греется на солнце и дремлет. Приведи его ко мне.
52
Яхмос-из-Нехеба — выдающийся военачальник, начальник гребцов, спутник фараонов Яхмоса I, Аменхотепа I и Тутмоса I почти во всех походах. Близ Нехеба (ныне Эль-Каб) сохранилась его гробница с высечешшм на стенах подробным жизнеописанием.
53
...моего предшественника Яхмоса... — Автор упорно не желает вспоминать о существовании Аменхотепа I, непосредственного предшественника Тутмоса I.
Когда слуга ушёл, Тутмос не мигая уставился на свою золотую звёздную карту, а его мысли улетели к битвам юности и ещё дальше, к многочисленным рассказам о Яхмосе, когда Яхмос был самым высоким из моряков на корабле «Дикий бык» и проводил ночи в плетёной койке. Так он всегда говорил: «Я проводил ночи в плетёной койке...» Этот старик был волшебником. Тот, кто слушал его рассказы, явственно ощущал размах плетёной койки, журчание воды под днищем корабля и звуки голосов людей, умерших задолго до твоего рождения.
«Он казался стариком уже давным-давно, когда рассказывал свои сказки, — подумал Тутмос. — Хотя тогда он был не старше, чем сейчас Футайи, а Футайи мне кажется сейчас чуть ли не юнцом... Да, сейчас мы оба старики — Яхмос-из-Нехеба и я».
Дверь открылась. Тутмос повернул голову на изголовье и увидел высокую тощую фигуру в кожаном шлеме. Фигура слегка согнулась, пытаясь опуститься на колени.
— Нет, Яхмос, — сказал фараон, опуская ноги с ложа. — Твои суставы слишком заскорузли для таких приветствий. Давай встретимся, как солдаты в прежние дни.
Старик с трудом разогнулся и медленно прошёл через комнату к поджидавшему его Тутмосу. Они обменялись рукопожатиями, обняв левыми руками друг друга за плечи. С прикосновением большой и твёрдой кисти Яхмоса фараон ощутил прилив спокойствия; плечо его под льняной тканью было всё ещё крепким, а лицо, кожа которого грубостью не уступала коже шлема, напоминало карту поля битвы. Его щёку пересекал знакомый, старый и косой, шрам, лихо изгибавший бровь; лёгкая усмешка осталась прежней, разве что во рту убавилось зубов.
— Старый друг, — сказал Тутмос, всё ещё ощущая успокоительное прикосновение, — хорошо ли тебе живётся? Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз имел удовольствие видеть тебя, а ты не изменился.
— Я стал на год старше с тех пор, как фараон призвал меня в прошлый раз, — заметил Яхмос высоким хриплым голосом. Его до сих пор яркие глаза, опутанные сетью морщин, осторожно изучали фараона. — Но я всё ещё здоров и крепок, здоров и крепок. Конечно, не стоит спрашивать, как живётся Гору в его дворце, ибо дни Доброго Бога следуют один за другим в идеальном порядке подобно иероглифам в свитке.