Дочери дракона
Шрифт:
— И вы думаете, что у меня тоже долг перед Кореей? Но я же американка, не кореянка.
Миссис Хон неодобрительно постукивает пальцем по столу.
— Ты думаешь, раз ты выросла в Америке, то уже не кореянка? Тогда почему ты сюда приехала? И зачем пришла ко мне, зачем согласилась выслушать мою историю? Ты, как и я, родилась в год Дракона. В тебе силен дух предков. У тебя есть долг перед ними и перед Кореей. Ты должна рассказать мою историю ради Су Хи, ради Чжин Мо и ради Кореи. И ради меня. Пока ты будешь служить Корее, дракон тебя защитит.
Я
— Чжа Ён, — обращается она ко мне, — теперь ты услышала мою историю и должна решить, что делать дальше. Тебе нужно принять решение прежде, чем ты вернешься обратно в Америку.
Обратно в Америку. Я смотрю на часы. Половина пятого.
— Ох нет! — восклицаю я, вскакивая на ноги. — Простите, мэм, но автобус уже уехал в аэропорт. Мистер Кван грозился арестовать меня, если я пропущу свой рейс. — Я хватаю сумку.
Миссис Хон умоляюще смотрит на меня.
— Я всем пожертвовала ради Кореи, — говорит она. — Возьми гребень. Расскажи нашу историю.
Я качаю головой.
— Ну я просто не знаю…
Она прижимает ладонь к груди.
— Чжа Ён… Анна, что говорит тебе сердце?
Я пытаюсь заглянуть в свое сердце, но по-прежнему вижу только смятение, неуверенность и страх, которые поселились там со смерти мамы. Я смотрю на гребень. Корейский артефакт, сделанный для самой знаменитой императрицы Кореи. Но я американка и с самого детства ею была. Я не знаю другой жизни. И все-таки в зеркале я вижу кореянку, а в глазах у нее тоска по чему-то такому, чего я не могу объяснить.
Я беру гребень и держу его в руке. Кажется, он притягивает девушку в зеркале. Кажется, она хочет, чтобы я его взяла. Я задумчиво киваю.
— Ладно. Я его возьму. Может, вам лучше отправить его мне по почте?
— Боюсь, теперь не получится. Раз государство знает, кто я, за мной будут наблюдать. Найди другой способ.
— За мной они тоже наблюдают, — возражаю я. — Но у меня есть идея. — Мне даже не верится, что я решусь на такое. Я нервничаю, но одновременно ощущаю приятное волнение. Впервые за долгое время я собираюсь действовать, и мне это нравится.
Миссис Хон берет у меня гребень и бросает на него последний взгляд. Потом заворачивает его в коричневую ткань и говорит:
— Я тебе сказала, что попрошу сделать для меня две вещи. Первая — выслушать мою историю. Осталась вторая.
— Да, вы же так и не сказали, какая именно.
— Помоги мне увидеться с сестрой, прежде чем я умру.
Ну разумеется. Миссис Хон не видела Су Хи после Донфена, и теперь, когда она отдала мне гребень, у нее в жизни осталась только одна цель: встретиться с сестрой.
— Не знаю, получится ли у меня, — говорю я.
— Думаю, получится, — отвечает она.
Вообще-то, прямо сейчас мне тоже кажется, будто все у меня получится.
Я стою перед
Я выбегаю на улицу. Слава богу, таксист меня ждет. Он жалуется, что торчал тут полтора часа. Я сую ему сотню долларов и прошу отвезти меня в универмаг «Косни» возле нашей гостиницы.
— Быстрее, — прошу я.
Мы мчимся по улицам Сеула, а когда подъезжаем к «Косии», я велю водителю меня подождать. Универмаг огромный и очень похож на «Мейсиз», только все надписи на корейском и цены в вонах. Я бегу по проходу, и тут одна из сотрудниц что-то говорит мне по-корейски.
— Что? — переспрашиваю я.
— Простите, — поясняет она по-английски, — но мы скоро закрываемся, мадам.
Я спрашиваю, где селадоновые горшки. Она говорит, что на втором этаже, и показывает на эскалатор. Я взбегаю по эскалатору, перепрыгивая через ступеньки, и нахожу стойки с сине-зелеными горшками. Когда я подбегаю к прилавку, продавщица приветствует меня по-корейски. Я ей говорю, что хочу купить два горшка.
— Два? — говорит она по-английски.
— Да. Большой и маленький.
Она принимает у меня заказ и записывает мои данные. Я плачу за горшки наличными, которые дал мне папа. Потом хватаю коробку с большим горшком и мчусь обратно к такси и велю отвезти меня к гостинице «Седжон». Когда мы подъезжаем, я вижу, что папа стоит у входа с чемоданами и ждет меня. Вид у него напуганный.
— Анна, ну слава богу, — говорит он. — Где ты была? Автобус уехал больше часа назад. Мы опоздаем на рейс!
— Садись, — я жестом приглашаю его в такси, — может, еще успеем.
Папа запихивает наши чемоданы в багажник такси, и мы устраиваемся на заднем сиденье. Коробку с селадоновым горшком я ставлю между нами.
— В аэропорт Инчхон, — говорит папа. — Как можно скорее.
Водитель трогается с места, и мы быстро выезжаем на улицу. Сейчас час пик, но машины все же не стоят на месте. Водитель то и дело меняет полосу — старается, чтобы мы доехали поскорее. Папа негромко спрашивает меня:
— Ты ведь отдала гребень?
— Нет, — отвечаю я.
Он хмурится.
— В гостиницу приходили какие-то официальные лица, спрашивали про него. Обыскали наш номер и задали кучу вопросов. Может, они и в аэропорту нас ждут. Анна, у тебя будут большие неприятности, если гребень все еще при тебе.
— Не беспокойся, — говорю я, стараясь, чтобы это прозвучало убедительно.
Через двадцать минут мы подъезжаем к зоне высадки перед огромной полусферой из стекла и стали — зданием аэропорта Инчхон. Наш самолет вылетает через тридцать минут, мы должны были зарегистрироваться больше часа назад. Папа выхватывает чемоданы из багажника и сует таксисту сотню. Я беру свою коробку с горшком, и мы бежим к билетной стойке. Когда мы до нее добираемся, я замираю на месте. Нас уже ждут мистер Кван, Брюс Уиллис и несколько охранников из службы безопасности аэропорта.