Дочери войны

Джеффрис Дайна

– Элен, это война, – наконец сказал он и отставил масляную лампу, мешавшую ему подвинуться.

– Я тревожусь не только за сестру. Меня пугают ответные карательные меры немцев.

Теперь лицо Джека скрывалось в сумраке. Элен было не угадать, о чем он думает, и это ее смущало. Она видела лишь блеск его глаз и не знала, видны ли ему ее глаза и лицо.

– Так будет лучше, – сказала она, переставив лампу на ящик.

– Чем я могу вам помочь? – спросил Джек.

– Не знаю. Хочется сохранить присутствие духа, но иногда… – Не договорив,

она покачала головой.

– Знаю.

– Эти нескончаемые опасности. Я жажду нормальной жизни. Я так тревожусь за безопасность дорогих мне людей, что ощущаю физическую боль. Вот здесь. – Она прижала ладонь к груди, глотнула воздуха и протяжно вздохнула. – И настроение у меня совсем паршивое.

– Ничего удивительного, если сознавать, какая опасность нависла над врачом и его женой. Они же ваши друзья.

Элен закусила губу, удерживая слезы. Ей не хотелось расплакаться перед Джеком.

– Уго я обязана всем, – сказала она, чувствуя, как слова застревают в горле. – И Мари тоже.

– В любом случае, когда мы не знаем, что принесет завтрашний день, невольно ощущаешь собственное бессилие.

– Но вы-то не чувствуете себя бессильным.

– Еще как чувствую, – усмехнулся Джек. – И сражаюсь с этим ощущением.

– Как?

Джек прищурился и ненадолго погрузился в раздумье, после чего вдруг улыбнулся и спросил:

– У вас найдется колода карт?

– Конечно. Сейчас принесу.

Когда Элен разыскала карты и принесла на чердак, Джек успел разложить свою колоду.

– Игра называется «Вертикальный взлет», – сказал он. – Она имитирует воздушное сражение. Вам нужно атаковать самолет противника.

Элен старалась изо всех сил, но ее умение играть в карты оставляло желать лучшего. Несмотря на постоянные подсказки Джека, она теряла самолет за самолетом.

– Попробую еще раз, – сказала она.

Кончилось тем, что оба крепились, чтобы не засмеяться над ее неумелыми ходами. Когда Джек улыбался, его лицо становилось особо притягательным; менялись черты лица, а глаза вспыхивали. Элен испытала мгновение счастья и напомнила себе, что даже в самые худшие времена выдаются минуты безмятежного покоя.

– Рад, что вы не летаете на наших самолетах, – признался Джек.

– Меня больше привлекает складывание головоломок.

– Вот оно что, – улыбнулся он. – Совсем как мою мать.

– Я похожа на вашу мать? – удивилась Элен.

– Возможно. Вы заботитесь обо всех. Моя старая ма всегда так делала.

– Делала?

Элен не знала, стоит ли спрашивать.

Он покачал головой.

– Простите.

– Печальная неизбежность. Хотя я постоянно вспоминаю о ней.

– Вспоминаете, как она заботилась о вас?

– Да.

– Спасибо, что отвлекли меня от мыслей, – сказала Элен и вдруг почувствовала себя виноватой за эти минуты отдыха.

Он поцеловал ей руку, пощекотав кожу усами:

– Всегда готов помочь.

– Вы мне так и не рассказали, чем занимались во Франции в прошлый раз.

– Я был здесь в конце прошлого года и захватил начало этого. Холода стояли просто зверские. Как вам известно, авиация союзников постоянно бомбила французские железные дороги. Операция называлась «План перевозок» и ставила своей целью разрушение узловых станций, чтобы отсрочить, замедлить и помешать передвижению немецких войск по Франции. Вот так.

– Мы слышали об этом по Radio Londres.

– Вряд ли вы знаете, что высшие авиационные чины противились этой операции. У нас это Харрис из Командования бомбардировочной авиации, в американских ВВС Спаатс. Черчилль тоже возражал, в основном из-за жертв среди гражданского населения. Однако Эйзенхауэр и президент Рузвельт сломили сопротивление их всех.

– А теперь?

– Как я уже говорил, меня забросили для подготовки операций и еще для связи с группами Сопротивления. – Он помолчал. – Рассказывать о том, что, где и когда, я, конечно же, не могу. Полагаю, здешнее население знает, чем занимается Сопротивление, а немцы отнюдь не дураки. Сам факт знакомства со мной может повлечь ваш арест и пытки.

– Возможно. Но сейчас я не хочу об этом думать.

– Понимаю.

– Значит, до высадки союзников осталось совсем немного?

– Да. Но я также думаю, что нас еще ждут интенсивные бомбардировки.

– Даже не верится, что однажды все это закончится. – Элен вздохнула и передвинулась. – Простите, у меня ноги сводит от долгого сидения. Нужно подвигаться. Схожу вниз, посмотрю, не приготовила ли Флоранс чего-нибудь пожевать.

– Флоранс – замечательная девушка.

Элен тепло улыбнулась:

– Да, она удивительное создание. Даже не представляю, как бы мы выжили без нее.

Джек наклонил голову и весело посмотрел на Элен:

– Что-то мне подсказывает, что вы нашли бы способ.

– Может, и нашли бы, но мы бы жутко отощали. Я и в довоенное время готовила скверно. А Флоранс у нас кулинарный гений, даже когда в ее распоряжении лишь репа и топинамбур. – Элен похлопала себя по животу. – И наши животы от такой пищи раздуваются сильнее, чем раньше.

– Спасибо за предупреждение, – засмеялся Джек.

Спустившись на кухню, Элен увидела Флоранс, что-то бормочущую себе под нос.

– Что случилось? – спросила Элен.

– Ничего. Жаль, что нет ни крошки Roquefor или Fourme d’Ambert [22] . Они бы придали пикантный вкус.

– Значит, сегодня мы отдыхаем от тушеной репы?

– Сегодня у нас картофельный суп с брокколи.

Взяв перечную мельницу, Флоранс покрутила ручку над кастрюлей с супом, после чего сняла ее с плиты.

– Элиза так и не появлялась? – спросила Элен, стараясь говорить спокойно.

22

Рокфор, фурм д’амбер (сорта сыра) (фр.).