Дочки-матери
Шрифт:
– А мать знает, куда ты по ночам бегаешь? – громко выкрикнула вслед Вике Тамара. Крикнула она так, что, наверное, на всех этажах жильцы слышали.
– Тамара Никитична, – возвращайтесь пожалуйста к себе домой, – вежливо повернулась к горластой соседке Виктория. – Во-первых, давайте сразу договоримся: не нужно на меня кричать. Моя мама конечно-же в курсе, что я встречаюсь с Глебом. Во-вторых: еще далеко не ночь, время вечернее.
Тамара увидела, как девушка-невестка ее мечты повернулась к своему Глебу и приняв из его рук цветы,
– Ну я тебе покажу! – мрачно шепнула вслед парочке Тамара. – Ишь, соплячка такая, учить она меня вздумала!
Тамара просидела в засаде, поджидая соседку Вику в соседской квартире, аж до двух часов ночи.
Спать хотелось так, что глаза сами собой слипались, хоть спички вставляй! Привыкла Тамара после десяти спать ложиться, тяжело ей было высиживать до столь позднего часу. Но что поделать, коль злость в душе кипит?
– Явилась! – удовлетворенно усмехнулась Тамара, когда услышала как в дверной замок снаружи кто-то ключ вставил.
Ключ безуспешно ковырялся в замке, дверь не открывалась – Тамара ведь ее на защелку закрыла изнутри.
– Чай стынет, – вспомнила Тамара.
Пока Вика недоумевала, стоя за дверью собственной квартиры, почему это замок не поддается, Тамара проследовала в кухню, взяла двумя пальчиками крохотную чашечку с чаем и вышла в прихожую. Свет там включила. Отхлебнула чай, к замочной скважине нагнулась.
– Пришла? Блудница. А я тебе дверь теперь не открою! – громко выкрикнула она. – Где ходила, туда и иди!
Вика перестала копошиться ключом в замке и затихла.
– Тамара Никитична? – послышался ее удивленный тонкий голосочек. – Это вы?! Вы что, у нас? Откройте пожалуйста!
Тамара скривила гримасу и покривлялась у двери, передразнивая девушку. Отхлебнула снова свой чай. Улыбнулась.
– А вот не открою! – громко выдала она в замочную скважину снова. – Надо было дома сидеть, а не гулять по ночам с мужиками!
Тамаре очень захотелось посмотреть на выражение лица растерянной девушки, поэтому она метнулась в своем бледно-розовом халате к трюмо, что стояло в прихожей. Грохнула на него чашку с недопитым чаем и подпрыгнула обратно к двери. Она прильнула к глазку в двери и рот ее расплылся в гаденькой улыбочке до ушей.
Вика же пребывала в полнейшем шоке.
Она стучала кулачком в собственную квартиру и пробовала убедить Тамару открыть дверь:
– Тамара Никитична, это уже ни в какие ворота не лезет! Немедленно откройте дверь, иначе я буду вынуждена вызвать полицию! Это моя квартира, ничего не перепутали?
– Не вызовешь! – ухмыльнулась Тамара. – Сама виновата, я же говорила тебе, что на улице темно, надо было дома сидеть! Вот и стой теперь за дверью до самого утра! В следующий раз неповадно будет гулять!
Знала прожженная женщина, что такие благовоспитанные девочки-припевочки, как Вика, к самым крайним мерам (таким как полиция) прибегают лишь в исключительных
– Да что же это такое-то, Тамара Никитична! – снова безрезультатно попыталась повлиять на соседку Вика, – Не надо меня воспитывать у меня для этого есть моя мама!
Тамара прикинулась глухой и прильнула к глазку. Она ждала, когда наконец, начнется вторая часть ее "хитроумного" как ей казалось, плана.
Дверь квартиры напротив открылась и на лестничную площадку вышел Витька. (Сын).
– Вика? Чего кричишь? – услышала Тамара голос сына. – Что случилось!
– Да мама твоя, Тамара Никитична зачем-то заперлась изнутри и не впускает меня домой! – донесся и голос Вики.
– Ну… Бывает. У меня пока посиди. Чаю вместе попьем, – нашелся Витька.
– Нет уж, спасибо! – возмущенным тоном громко выдала Вика.
Тамара услышала цокот ее каблучков. Девушка убежала по лестнице вниз. Тамара только вздохнула тяжко.
– Ишь, гордая какая. Витька ей помощь предложил, а она нос воротит! Ничего, дожмем мы тебя, наша будешь!
– Что-ли выходи, мать! – пнул дверь Витя. Тамара открыла дверь.
– Вишь, странная она какая. Надулась, убежала. Не надо мне ее в жены сватать, – высказался недовольно Витя. – Как с такой потом жить? Она ж вон какая несговорчивая. Намаюсь!
– И то правда, – задумчиво произнесла Тамара.
Лексей постучал в дверь – та отперлась сама, приглашая его войти своим мягким скрипом.
Он и вошел, аккуратно сняв с ног калоши и поставив их у порога.
Сразу за дверью начиналась большая комната, огороженная белёной печкой из кирпича. Скамейки вдоль стен, на скамейках – вёдра, банки, разный хозяйственный "хлам" типа рабочих рукавиц и старых инструментов.
Эту избу Лексей помнил: когда-то в ней жили родители Любки-невестки. С тех пор в избе мало что изменилось: все те же старые скамейки и печь, все те же тканные половики на рыжем деревянном полу.
– Кирьян? – негромко позвал сына Лексей. Никто не откликнулся, поэтому он снова позвал:
– Люба?
– Спят они, деда! – выбежал к Лексею Колька, мальчонка лет пяти.
– Как спят, время-то уж одиннадцать? – удивился Лексей.
Мальчонка пожал плечами.
За печью что-то брякнуло, а потом загремели, падая на пол с громким грохотом то-ли крышки от кастрюль, то ли жестяные банки.. Лексей поспешил на шум и увидел второго мальчонку. Трехлетний Мишка был весь чумазый: в печку лазил, видать, испачкался. Лексей взглянул на печь и убедился в том, что так и было: дверца печи была открыта. Лексей и внутрь печи не поленился, заглянул: там лежала уже заготовленная кем-то скомканная газета, на полу возле печи – спички рассыпаны.