«Додж» по имени Аризона
Шрифт:
— Надо, — заявляет Кара, — немедленно сообщить об этом начальнику стражи замка.
— Надо, — вздыхаю, — один только ма-аленький такой вопросик, прежде чем ты побежишь, доспехами гремя. Что именно ты сообщать собралась, а?
— Ну… все.
— Все, — говорю, — это понятие расплывчатое. Уточни-ка, битте, для наградного листа, что ты лично под ним понимаешь?
Рыжая рот распахнула… и так стоять и осталась, секунд пять. А потом закрыла, так ничего и не сказав.
— Дошло? — участливо так осведомляюсь. — Мы тут собрались вчетвером весело время провести, устроили охоту на крыс, потом одному
— Коль, а Коль, — спрашиваю, — у вас тут в замке гауптвахта есть или сразу в штрафники записывают?
Елика в это время стену в углу изучала.
— Если буду говорить я, — сообщает она, не оборачиваясь, — меня послушают. Но ты прав, Сергей, нам пока не о чем говорить. Здесь, — тут она запнулась, словно слов не могла нужных подобрать, — что-то есть, что-то висит в воздухе. Я чую. Но, — на угол показывает, — за этой портьерой пять шагов сплошного камня.
— Слушайте, господа хорошие, — у артиллерии, похоже, нервы уже не того, — пойдемте отсюда, а? Или вперед, или назад, только здесь задерживаться не надо. Я хоть и не маг, но тоже чую… чегой-то нехорошее в воздухе.
Интересно, думаю, как же ты с такими нервами немецкие танки на кинжальный подпускал. Хотя… там вокруг простор, в руках оружие, врага видать и друга рядом — тоже. А тут — даже и не явная опасность, а черт-те что с черт-те чем напополам.
Ладно.
— Пыль ты чуешь, — говорю, — в воздухе. Далеко хоть идти еще?
— Еще метров сорок, — отвечает Колька, — а потом по лестнице вверх.
— То есть как это «вверх»? — удивляется Елика. — Так это твое место не в подвале?
— Нет, конечно, — тоже удивленно Рязань отзывается, — что я, дурак, в этой темноте сидеть? Там, наверху, есть одна комнатушечка… стол, скамьи, все, как полагается, уютная такая, там еще печь открытая…
— Камин, — говорю, — так эта штука называется.
— А скажи мне, пожалуйста, воин Николай, — медленно так рыжая произносит, — за каким троллем ты потащил нас в этот проклятый богами подвал?
— Ну, — замялся Рязань, — я… вообще-то…
— Давай-давай, — подбадриваю, — колись… Коля.
Долго же, думаю, он с духом собирается. На гадость какую хотел подбить, не иначе.
— Я хотел, — выпаливает Колька, — чтобы вы вино выбрали. Ну и того… донести помогли, а то уж больно эти бочонки неподъемные. Дворецкий говорил, тут самые что ни на есть лучшие королевские вина хранятся. Марочные, во.
Ну все, думаю, приехали. Сейчас рыжая этого олуха убивать будет.
Переглянулся с Еликой, и тут мы с ней как заржем — чисто кони. Меня прямо согнуло. Весь этот тремор нервный дурацкий наружу прорвался. Хохочу, аж слезы текут — и остановиться не могу.
Рыжая из-под шлема на нас с Еликой посмотрела, на Колю.
— Слушай, Малахов, — спрашивает, — у вас там все такие умные или вас все-таки специально отбирают?
— Конечно, — сквозь смех выдавливаю, — отбирают. Как же можно… такое ответственное дело на самотек пустить. Самых… что ни на есть… отборных.
— Оно, — вздыхает Кара, — и видно.
Отсмеялся кое-как, разгибаюсь — черт, аж пузо ноет, а Коля смотрит на нас так удивленно-обиженно — конфетку у дитятки отобрали.
— Вы это… чего? Я ж серьезно.
— Ладно уж, — говорю, — веди нас… Сусанин, показывай свой погребок заветный.
Погребок-то и в самом деле оказался капитальный. Одна дверца чего стоит — железом оббита, что твой танк, да и по толщине соответствует. Ну и замочек на ней — в самый раз Кощея Бессмертного к скале приковывать, заместо Прометея. Хорошо еще, что у Кольки ключи были. А за ней…
— Вот, — гордо так Рязань говорит, — подвальчик.
У меня только челюсть о пол клацнула.
В подвальчике том от пола до потолка метра два, сколько по бокам — не видать, а уж про протяженность и думать страшно. Все это стройными рядами бочек заставлено — под потолок и в темноту тянутся. И паутина кругом.
Ох, не фига ж себе, думаю, погребочек. Тут спиртного на дивизию, да что там… корпус полного состава споить можно.
— Ну что, — говорю, — девушки. Командуйте. Я уж, извиняйте, в местных виноводческих обозначениях не силен.
Елика медленно вдоль бочек пошла, рукой коснулась…
— Невероятно, — шепчет. — Такое богатство… если про это станет известно, сюда сбежится полкоролевства. Только посмотри на даты, Лен! Эти запасы сделаны еще во времена Отступления Тьмы!
— Я, — мечтательно так говорит рыжая, — чувствую себя попавшей в пещеру к дракону.
— Любой дракон, — подхватывает Елика, — не задумываясь, отдал бы половину своих сокровищ в обмен на содержимое этого подвала. Смотри! Узнаешь эти значки? Это клеймо Рамгарского монастыря, а ведь он пал три века назад!
На меня от их восторгов аж зев напал. Стою, моргаю.
— Эй, — зову, — благородные дамы. Мы сюда на экскурсию пришли или по делу? Если вам тут хорошо, значит, будем в гости — правда, Коль? — наведываться. А пока давайте выберем что-нибудь одно и желательно подъемное.
Елика только вздохнула с тоской.
— Я бы, — говорит, — унесла отсюда половину и еще столько же. Такие вина… наверное, их и не найти больше нигде, разве что в таком же забытом подвале. По паре бочонков у драконов… в башнях Гильдий магов… заветные бочки старинных родов… у моего отца стоит одна бочка, на обручах которой выбито: «Открыть, когда исполнится пророчество».
И замолчала.
— А что за пророчество-то? — спрашиваю.
— Увы, — разводит руками Елика, — этого не знает никто в замке. Прапрадед погиб в битве при Урмии, когда наследника еще носили под сердцем. Маги помогли восстановить часть фамильных заклятий, но многое было утеряно безвозвратно.
— Ужас-то какой, — говорю. — Прям кошмар. А просто взять да и открыть эту бочку никто не пробовал?
— Нет.
— Почему-то, — сочувственно вздыхаю, — я именно так и думал.
Ладно. Выбрали мы, в смысле, девушки наши, бочонок средней нетранспортабельности, ну а мы с Колькой его на раз-два взяли и потащили. Тяжелый, зараза, оказался, хоть и небольшой с виду. Пока его волокди, я раз пятнадцать пожалел, что в этом подвале на «Аризоне» не развернуться. Три четверти тонны — и кайне проблем. Не то что у меня — грузоподъемность в одну человеческую, то бишь солдатскую, силу. А Кольке и того тяжелее — он еще и дорогу объяснял.