Договор с вампиром
Шрифт:
Внешний облик покойницы обладал такой необычайной притягательностью, что я буквально заставила себя перевести взгляд на Аркадия. Муж снова опустился на стул возле гроба. Как и я, он зачарованно глядел на Жужанну, правильнее сказать, целиком ушел в ее созерцание. Я позвала его по имени: сначала тихо, потом громче. Он не слышал, находясь в состоянии транса.
Тогда я наклонилась и взяла Аркадия за руку. Он встрепенулся, револьвер, с которым он не расставался, угрожающе блеснул. Похоже, муж забыл, что сам же привел меня сюда. Я попятилась назад. Страх
– Аркадий, – тихо произнесла я.
Черты его лица немного смягчились. Это придало мне смелости, и я коснулась его плеча. Входя в гостиную, я совсем не знала, о чем стану говорить. Я лишь понимала: мы оба дошли до крайнего отчаяния. Я произнесла слова, подсказанные мне сердцем:
– Аркадий, я понимаю, сколь велико твое горе. Но ты – мой муж, и мне необходима твоя помощь.
Мои слова пробили завесу отчаяния, окутавшую разум Аркадия, и он меня услышал. Положив револьвер рядом с собой на мягкое сиденье стула, муж поднял глаза. Я чувствовала, какие яростные усилия он прикладывал, чтобы вырваться из внутренней тьмы. Но главное – прежний Аркадий, которого я знала и любила, возвращался, и мне стало легче.
– Дорогой, пойдем спать, – прошептала я. – Пойдем ляжем. Нам обоим нужно отдохнуть.
Аркадий обхватил пальцами свои недавно поседевшие виски и покачал головой. Его голос дрожал от страдания и душевной боли. Мне стало страшно за его рассудок.
– Не могу... я не смею ее оставить...
– Тебе нечего бояться, – успокоила его я. – Попросим кого-нибудь из слуг.
– Нет!
Он резко повернулся ко мне (как змея, готовая ужалить!).
– Слугам я больше не верю!
Аркадий перешел на шепот, словно боясь, что слуги нас подслушивают. Глаза его лихорадочно вспыхнули.
– Когда умер отец, я им еще верил... Но потом... Видела бы ты, что они сделали с его телом...
Аркадий вздрогнул и опять покачал головой.
– Нет. Я не оставлю никого из них рядом с Жужей.
– Ты говорил мне, что видел в замке страшные вещи, – напомнила я мужу, стараясь говорить ровным, твердым голосом. – А я видела страшные вещи здесь, в нашем доме. Здесь стало небезопасно, поэтому мне нужна твоя помощь. И не только мне... Твоему ребенку тоже.
Я положила руку Аркадия себе на живот, чтобы он ощутил, каким беспокойным стал наш малыш. У мужа потеплело лицо, мне показалось, что он сейчас заплачет. Но вместо этого Аркадий встал и крепко обнял меня.
Мне пришлось ловить ртом воздух, но это объятие меня очень тронуло. По моим щекам потекли горячие слезы. Я тоже вцепилась в Аркадия, боясь его отпустить. Мне казалось: стоит только разжать руки, как наша маленькая семья навсегда распадется.
– Я так напуган, – прошептал он мне на ухо.
Плача, мы прижались друг к другу мокрыми щеками, и я не знала, где мои слезы, а где – Аркадия. Это были наши общие слезы.
– Мне страшно даже подумать, что с тобой или малышом может случиться беда.
– А я боюсь за тебя, – всхлипнула я. – После всего, что тебе пришлось пережить,
– Да, – рассеянно произнес Аркадий. – Мы должны уехать.
Я почувствовала, как его тело вновь напряглось, и увидела перекошенный рот.
– Но я не могу оставить ее. Сейчас нельзя уезжать.
Я тоже напряглась и высвободилась из его объятий, хотя мы продолжали держать друг друга за талию. Я решила осторожно подвести Аркадия к правде о том, кем в действительности является Влад.
– Аркадий, ты заметил, насколько прекрасна Жужанна?
Он вздохнул, разжал руки и вновь взглянул на сестру, скорбно кивнув головой.
– Да... Да, она удивительно прекрасна...
Аркадий кашлянул, пытаясь подавить подступившие к горлу рыдания.
Я встала рядом с ним и обняла его за плечо.
– Жужанна сейчас прекраснее, чем была при жизни. Но разве ты забыл, что, когда мы приехали, твоя сестра выглядела совсем по-другому? У нее была искривленная спина и усохшая хромая нога.
Аркадий поднял голову вверх, где на высоком потолке плясали тени. Мне показалось, что ему мучительно не хочется вспоминать и он боится сравнить образ той, привычной ему Жужанны с красавицей, лежащей в гробу. У Аркадия даже участилось дыхание, он... страшился согласиться с выводами, которые напрашивались сами собой.
– Я ничего не забыл, – горестно вздохнув, признался он.
Я кивнула в сторону покойницы.
– Посмотри на нее, Аркадий. Приглядись! Разве так выглядят покойники через сутки после смерти? Жужанна еще похорошела. Она даже подросла, а ее спина стала совсем прямой. А теперь посмотри на ее ноги!
Аркадий нехотя взглянул на очертания стройных, совершенной формы ног сестры, проступавших под платьем.
– Усохшей ноги нет и в помине, – продолжала я. – Но в чем причина всех этих чудес?
Он схватился за лоб.
– Безумие! Вот причина! Безумие заставило меня несколько раз видеть Стефана, а потом и волков, проявивших ко мне непонятное милосердие. Безумие убеждало меня, будто дядя с каждым днем становится моложе. Ужаснее всего, что я заразил этим безумием и тебя, Мери, самого дорогого и любимого человека...
Его голос дрогнул.
– Мне невыносимо видеть, что ты по моей вине тоже стала безумной.
Боже, в какие ловушки загонял себя мой муж, не желая признать страшную правду! Горе горем, но подыгрывать ему я не собиралась. Ласково, но твердо я сказала мужу:
– Аркадий, я нахожусь в здравом уме. Я по-прежнему все та же Мери, которую ты знал. И я говорю тебе: ты вовсе не безумен. То, что ты видел, совершенно реально. Нынешняя красота Жужанны объясняется единственной причиной: твоя сестра стала стригоицей, одной из неумерших. – Я перевела дух и продолжала: – А вспомни, как выглядел Влад, когда он вчера явился в ее спальню. Седина в его волосах почти исчезла. Он помолодел лет на тридцать. Как ты это объяснишь?