Доисторическая Европа.
Шрифт:
Основная масса петроглифов – свыше 600, то есть две трети общего числа – сосредоточена на трех мысах: Пери-Носе, Бесовом Носе и Кладовце, имеющих общее, слегка выступающее в озеро основание с тремя гранитными языками. Наиболее сильно выдается в озеро Бесов Нос.
По своим масштабам онежский комплекс занимает пятое место среди памятников охотничьего наскального искусства Северной Европы, вслед за петроглифами Альты и Вингена в Норвегии, Немфорсена в Швеции и беломорскими петроглифами в Карелии. Примечательная особенность его — в составе изображений. Более половины среди них – птицы, чаще всего водоплавающие. А вот лесных зверей – лосей, оленей и других, типичных для охотничьего наскального
Среди необычных фигур выделяются солярные и лунарные знаки, число которых приближается к девяноста. Их раньше принимали за изображения капканов, но теперь большинство исследователей склоняется к мысли, что это – символические изображения солнца и луны.
Встречаются и антропоморфные изображения, лодки с гребцами и так далее.
Своеобразной визитной карточкой онежских петроглифов служит "триада" на оконечности мыса Бесов Нос, включающая три симметрично расположенные гигантские фигуры – беса, выдры (ящерицы?) и налима (сома?) справа от него. Похоже, это самые древние рисунки, и они длительное время оставались центром святилища. Со временем вокруг "триады" стали возникать более мелкие изображения и композиции.
Наличие таких странных полуфантастических образов, как этот бес, которые идентифицировать, а тем более раскрыть их внутреннее содержание крайне затруднительно, – одна из главных особенностей онежских петроглифов.
Считают, что в главной "триаде" Бесова Носа выдра олицетворяла связь подводного и земного миров, бес – наземный мир, сом – "подводное" царство.
Среди онежских петроглифов встречается немало сцен охоты и рыбной ловли. Некоторые из них, вполне легко идентифицируемые в целом, вызывают много вопросов своими деталями, которые не всегда поддаются трактовке. И все-таки больше всего гипотез рождают именно изображения, подобные бесу.
Эта непонятная, загадочная фигура издавна обращала на себя внимание окрестного населения. Мыс, на котором она располагается, недаром ведь был окрещен Бесовым Носом. Кстати, вполне возможно, что другой мыс – Лебяжий – был назван так из-за обилия изображений этой птицы на его скалах. (Предположение от обратного – мыс был местом обитания большого количества лебедей, а потому они и были изображены на петроглифах, а позже дали ему имя – совершенно несостоятельно).
Причем обитатели онежских берегов уже в исторические времена не только знали о петроглифах, в частности о "бесе", но и старались бороться с нечистой силой, которую, как думалось им, они воплощали. Поверх картины беса на Бесовом Носу высечен крест – видимо, это работа монахов соседнего Муромского монастыря. Подобное осенение крестом капищ, святилищ, культовых камней и наскальных изображений – явление достаточно распространенное, и много подобных примеров известно в истории борьбы как русской церкви, так и других христианских церквей с проявлением язычества.
Монахи, кстати, не напрасно усматривали в комплексе петроглифов некое первобытное капище. Исследователи сходятся во мнении, что появление наскальных картин было напрямую связано с древними верованиями, обрядами и ритуалами.
Так, несколькими годами после опубликования первых выводов Гревингка норвежский археолог Анатон Бреггер тоже связал искусство с охотничьей магией. В 1940-е годы советский ученый Брюсов снова подчеркнул связь петроглифов с охотничьими церемониями и мифами. Примерно тогда же специалист по петроглифам В. Равдоникас хоть и настаивал на том, что наскальные изображения с онежского озера являются отражением реальной жизни, но видел в них проявление тотемных культов.
Другой советский этнограф, Панкрушев, наоборот, отбрасывает идею тотемизма и считает, что петроглифы связаны с культом плодородия. А его коллега Турина, трактуя
В общем, разнообразных теорий о трактовке изображений и о побудительных мотивах создателей петроглифов предостаточно. Называлась даже такая.
Сначала, в 1960-х годах, советский исследователь К. Лаушкин, а затем финн Н. Валонен в 1984-м, соединили онежские петроглифы с… финским эпосом "Калевала", который, как известно, родился гораздо позже.
Лишь открыватель онежских петроглифов Гревингк считал, что они относятся к Средним векам, но уже в 1877 году их отодвинули к бронзовому веку. В настоящее время их датируют в контексте содержания, стиля, изменения береговой линии, расположения ближайших стоянок. Большинство ученых сходится во мнении, что они относятся к периоду между 4800 и 500 годами н. э.
Сегодня петроглифам Онежского озера, самые древние из которых просуществовали около 6 тысячи лет, угрожает опасность.
Как мы помним, первыми, кто оставил свои следы на древних картинах, были православные монахи. К сожалению, за ними последовали люди, действующие вовсе не из убеждений, малокультурные, а то и просто вандалы. Уже много лет картинная галерея на онежских берегах привлекает массу туристов и просто любопытных людей. И даже если они приезжают туда с самыми добрыми намерениями, не всегда это проходит безвредно для древних памятников. Онежские петроглифы практически никак еще не готовы и не приспособлены для более или менее массового приезда экскурсантов, а последствия развития дикого туризма в подобных местах всегда, как правило, лишь негативны. Поэтому карельские исследователи петроглифов бьют тревогу, и их стараниями наскальное искусство Онежского озера пополнило список памятников культуры ЮНЕСКО, находящихся в опасности.
Дети солнца
Двести поколений назад миссионеры солнечного культа и торговцы, следовавшие за ними по пятам, разнесли по побережьям Африки и Европы множество новинок. Среди них были изображения корабля или коня, на которых, как считалось, солнце переезжало ночью с запада на восток, чтобы вновь взойти утром. Среди них были и постройки из огромных камней-мегалитов: прежде всего могильники. Впрочем, название "мегалитические постройки" – не из самых удачных. Дело в том, что на юге, на африканском берегу, на Мальте, в Сицилии, на Балеарских островах такие же по характеру сооружения возводились из небольших камней.
Их можно увидеть в ущельях северной части Кавказского побережья, километрах в пяти от берега моря. Есть они и в сердце Кавказа – в Кобыстане, и на берегу острова Джерси в проливе Ла-Манш, и на французском полуострове Бретань. Дольмены, во многом похожие друг на друга (различия столь тонки, что важны только для специалистов), можно найти везде, где недалеко море. Не великаны и не космические пришельцы притаскивали издалека, отесывали и устанавливали глыбы в десятки тонн весом так, что на самом деле трудно засунуть в шов лезвие ножа, пишет в своей книге "Зарождение зодчества" В. Глазычев.
…Их не надо было открывать. Они всегда стояли на своих местах. Шли века, менялись народы на исторической сцене, а они все также возвышались над землей. Речь идет, разумеется, о каменных сооружениях, которыми буквально усеяны побережья омывающих Европу морей. Считалось, что под камнями мог скрываться клад, и кладоискатели занимались своим делом так упорно, что до наших дней сохранилось немного ценностей. Разрешение на поиск кладов в старых каменных пустошах давали сами французские и английские короли! Король готов Теодорих даже издавал декреты о конфискации находок: все, что в земле, должно было принадлежать королю.