Док. Мечты "сбываются…"
Шрифт:
Теперь уже опешил я. И все остальные тоже, если судить по офигевшим лицам товарищей.
— Хи, хи-хи, милый, хи-хи… — Фома, нервно посмеиваясь, пошёл попить водички. — Никогда не понимал женщин. — Выдал он, оторвавшись от кружки.
Прапор вернулся только к ужину вместе с Мухой и Торосом, которые оставались монтировать паром.
— Вот, — поставил он объёмный пакет у ног Тамары. — Простите. Вспылил.
— Я не обижаюсь на вас. Я понимаю, что поддалась чувствам и совершила ошибку. В этом мире нельзя быть такой беспечной. Простите
— Там ребёнку. Еда. Вещи. Ещё что-то, не знаю. Собрал, что было, всего понемногу, — сухо ответил Прапор и ушёл в другой конец подвала.
За ужином мы обсуждали планы на ближайшие два дня. Пора было сворачиваться, и нужно выбрать первую пару дежурных. По приблизительным подсчётам в ближайшие два месяца клиента ждать не стоило. Коровник грузится каждые десять дней. Городской кластер — приблизительно раз в два месяца, пустырь и того дольше. Умник мне сказал, что он почти не мерцает.
Тамара нянчилась с ребёнком.
— Какая хорошенькая…
— Леший, скажите, что будет с малышкой?
— У нас в стабе есть хороший детский приют. Но её, скорее всего, быстро удочерят, она иммунная, и при заполнении документов это будет указано. Так что, всё с ней будет хорошо. Я смотрю, она вам пришлась по сердцу? Почему бы не оставить её себе?
— Нет, что вы. Я уже совершенно не в том возрасте. Да и не место ребёнку тут. Я не смогу за ней уследить и случится беда. Нет. Однозначно, нет. Пусть малышка живёт в безопасном городе, с нормальными родителями.
Все сидящие за столом уставились на женщину. Леший даже приподнял брови:
— О чём вы говорите, Тамара? Разве вы не собираетесь ехать в Парадиз?
— Нет, конечно. Я останусь тут. — Твёрдо, безапелляционно заявила Тамара. — Что я там буду делать, в этом вашем Парадизе? У меня нет ни семьи, ни дома, я абсолютно никого, кроме вас, не знаю.
— Вы можете поехать в Институт. Там вас примут с распростёртыми объятиями и обеспечат всем необходимым. Это целый город науки, профессоров, врачей, академиков. Там рай для вас, Тамара.
— Нет, Леший, спасибо. Но я предпочитаю остаться тут. И позвольте мне самой решать свою судьбу. Мне несказанно повезло очутиться, как вы говорите, в этом ужасном мире. Жизнь дала второй шанс. Она избавила меня от однообразия, от рака почек и даже от надоевшего до зубовного скрежета мужа. Я не собираюсь возвращаться к старой работе. Нет. И ещё раз нет! Я могу быть вам очень полезна тут. Кому-то надо следить за домом, приводить в чувство спасённых, готовить еду и многое другое, на что у ваших дежурных просто не будет времени. К тому же, я квалифицированный медик, и случись какая оказия… в общем, я думаю, мы друг друга поняли, — наградив Лешего твёрдым взглядом, не терпящим отказа, она продолжила безмятежно тетешкать ребёнка.
— Мням, ням, ням, дааа, — пожевав
— Да-а, братан, так в оборот тебя ещё не брали… — неопределённо дёрнув щекой, посочувствовал другу Прапор.
Тишину нарушила Лена:
— А меня, вы тоже в приют сдадите?
Мужчины за столом переглянулись, предчувствуя очередной женский бунт.
— Я тоже могу быть очень полезной. Я не лентяйка, не нахлебница, я не буду обузой. — Лена смотрела на молчащих мужчин. — Я много чего умею. И женскую работу делать и мужскую…
— Леночка, дело не в том, какую работы ты умеешь делать, понимаешь, — Леший постарался как можно мягче объяснить ребёнку, — у нас очень серьёзная группа, и в ней нет места детям.
— А, как же Аби? Он же тоже в вашей группе, почему тогда вы его не сдали в приют? Он ведь ребёнок.
Мужчины вновь переглянулись.
— Аби — сын нашего друга. Покойного друга, и он отличный стрелок. Он уже полноценный боец. Не сравнивай его с собой. — Прапор раздражённо вновь дёрнул щекой.
— Я тоже умею стрелять. — Лена не сдавалась даже под тяжёлым взглядом Прапора, который, буквально, сверлил её.
— Ты, девочка, кажется, меня не понимаешь, — жёстко чеканя каждое слово, говорил Прапор, упершись костяшками в столешницу, подавшись чуть вперёд. — Мы тут не по банкам стреляем. Мы стреляем по людям!
— Я могу попасть человеку в глаз на расстоянии в пятьсот метров. Я стреляла в людей! Я могу убивать! Возьмите меня в группу на испытательный срок, вы не пожалеете, обещаю! — Отчеканила Лена, не отводя глаз от Прапора.
Его брови резко взлетели на лоб, и лысая голова напомнила вдруг шкуру шарпея.
— И, где же ты, милое дитя, умудрилась так лихо пострелять? — Голос Прапора стал вкрадчив, как у змея Каа, он продолжал буравить девочку взглядом.
Та не отводила глаз, смотрела твёрдо и прямо:
— Моя мама была егерем на одном из отдалённых участков тайги. Бывало, приходилось учить браконьеров. Иногда они устраивали целые облавы. Моя мать снайпер, подполковник в отставке, спецназ, антитеррор. У меня и бабуля снайпером была в Советском Союзе, по горячим точкам покаталась хорошо. И прабабушка в войну Отечественную. Мама говорит, это наследственное, талант. Ещё я следопыт, мать научила.
— Династия, значит… угу… — голос Прапора смягчился, напряжение спало, он сел на место, налил в кружку чаю. Поставил чайник и сказал:
— Завтра утром я посмотрю, как ты стреляешь, девочка.
Больше двух метров рост, косая сажень в плечах, длинные, по плечи косматые волосы, стянутые кожаным ободком и не менее косматая борода с двумя косичками на варяжский манер — человек шёл медленно, размеренно делая широкие шаги. Рядом, чуть более торопливо его сопровождал лысый, хмурый мужчина, голова которого едва достигала плеча здоровяка. Друзья увлечённо беседовали.