Докер
Шрифт:
Мы готовились к переправе на правый берег с территории рабочего поселка какого-то завода. Пока товарищи мои чинили старую, ветхую лодку, принадлежавшую рыбаку-мадьяру, я помогал расчету противотанкового орудия столкнуть в воду большой, тяжелый плот.
Вдруг поблизости раздался лай собаки и к реке подбежала лохматая дворняжка. Удивительно было, как она могла сюда попасть. Собака неистово лаяла, но бойцам было не до нее: они грузили на барки орудия, ящики со снарядами, телеги и сами спешили попасть на тот берег.
Почувствовав собачьим чутьем, что я заметил ее, лохматая дворняжка подбежала ко мне, закружилась вокруг моих ног и с лаем бросилась в сторону. Она куда-то звала. Я последовал за собакой и, пройдя метров сто по берегу, увидел нашего десантника, лежащего невдалеке от свежей воронки. Рядом с ним валялись автомат, два «магазина», вещевой мешок. Солдат не подавал никаких признаков жизни. Казалось, он был убит. Но когда собака стала лизать ему ладонь, солдат медленно поднял руку, погладил рыжую дворняжку, она села на задние лапы и, подняв голову, внимательно посмотрела на меня.
— Ранен? — спросил я у десантника.
— Ранен, — не открывая глаз и не поворачивая головы, еле слышно ответил он.
— Тяжело?
— Не знаю.
— А куда ранен?
— Не знаю. Ничего не чувствую. Ничего не вижу.
— Совсем?
— Совсем.
Я крикнул в сторону разбитых домов, где разгружали автомашины с ящиками снарядов:
— Санитара! Пришлите санитара! На крик мой никто не отозвался.
Раненый осторожно повернул голову, спросил:
— Первый раз на переправе?
— Нет, второй. А что?
— Когда форсируют реку, тут уж никого не докричишься. Время дорого!
— Как же быть? — Я остановился в нерешительности: не то надо было идти в поиски за санитаром, не то оставить раненого на произвол судьбы и идти к своей лодке.
— А ты, браток, иди по своим делам, — сказал раненый. — Полкан меня не оставит. Мы с ним вместе из дому. От самой Волги! Слышал про такой городок — Черный Яр?.. Вот дай напиться и — иди!
Я с удивлением посмотрел на лохматую дворняжку, которая от Волги дошла до берегов Дуная, встретил взгляд ее умных глаз и стал искать какую-нибудь посудину, чтобы зачерпнуть воды. Но такой посудинки под рукой не оказалось.
— Может, выпьешь… вина? — спросил я, доставая флягу. — Силенки прибавит!
Десантник пошевелился, сказал:
— А мне послышалось: «Может, выпьешь вина?»
— Я и говорю: «Может, выпьешь вина?»
— Вот опять послышалось!..
— Да ты, кажется, шутишь! Это к добру! — Я нагнулся и вложил ему в руки флягу.
Раненый повернулся на бок, оперся на локоть, сделал глоток, второй, третий и десятый, потом часто-часто замигал, открыл глаза, недоверчиво посмотрел на меня, на Полкана, на тот берег..
— Вижу! Вижу!.. — вдруг радостно закричал он.
Я не меньше, чем раненый, обрадовался его чудесному исцелению.
— Может, и рана твоя… того… кажущаяся? Просто тряхнуло тебя взрывной волной. Или нет? Куда ты ранен? — с этими словами я опустился на колено, и гвардеец вскрикнул, когда я коснулся его плеча: там была рана.
— Поверни меня к реке, — сказал раненый, и я осторожно повернул его лицом к реке. — Здорово, Дунай! Поклон тебе от Волги!.. — крикнул он, схватился за плечо, и лицо его исказилось от боли. — А вон ребята пушку грузят на плот… Эй! Артиллерия! Скоро тронетесь на тот берег? — вновь крикнул он и схватился за плечо.
— Вот дадут третий звонок — и поедем, — весело отозвался кто-то из артиллеристов.
Раненый протянул мне руку, я помог ему подняться. Он подошел к реке, жадно приник к дунайской водице.
В это время, откуда ни возьмись, появились две санитарки.
— Кто здесь раненый? — строго спросила старшая.
Я кивнул на десантника.
— А, любушки-голубушки! — обернувшись, пропел раненый и приветливо помахал девушкам рукой.
— Бесстыжие твои глаза!.. Санитара ему! Карету!.. У меня там полсотни раненых, перевязывать их некому… — сердито начала было отчитывать его строгая девушка.
— А вы на него не сердитесь, он тоже раненый, — вмешался я в разговор.
Строгая девушка усадила раненого на камень, спросила:
— Что у тебя?
— Конфузия! — серьезно ответил десантник.
— Бесстыжие твои глаза!.. Еще шутит, когда идут такие бои!..
— Он ранен в плечо и контужен, — сказал я.
Вторая санитарка, девушка с косичками, быстро распорола десантнику рубаху на плече, строгая девушка забинтовала рану.
— А теперь идемте, — сказала девушка с косичками, взяв раненого за руку. — Ходить можете?
— И ногой не шевельнуть… Совсем разбит… И видеть плохо вижу, — вдруг застонал он, сделав страдальческое лицо.
— Как же тогда быть? — остановилась в недоумении девушка с косичками. — Вам нужна срочная эвакуация.
— Вот и пришлите санитарную машину…
Строгая девушка грозно посмотрела на раненого. Глаза ее метали гром и молнии. Убирая бинты в сумку, она сказала:
— За тобой пришлем дядю Костю! Он быстро выбьет дурь из головы.
Когда санитарки ушли, десантник подмигнул мне, кивнул в сторону артиллеристов: на плот грузили вторую противотанковую пушку, и к плоту со всех сторон сбегались солдаты.
— Рану забинтовали, порядок! Поплывем сейчас! — сказал он, счастливо улыбаясь. — Думал, что ослеп. Страшно как испугался! Лежу на спине, головы не повернуть, боль во всем теле… Чувствую, что солнце сильно печет, ищу его на небе и не нахожу: какая-то чернота, туман, а солнца нет!
— Не мудрено испугаться в таком состоянии, — сказал я. — А солнца и в самом деле не видно. Вон пылища какая! И все это самоходы, да танки, да артиллерия…
— Идет гвардия! — Десантник крепко пожал мне руку, перекинул через здоровое плечо автомат, подобрал вещевой мешок и «магазины» и пошел к плоту. Вслед за ним, весело заливаясь лаем, побежал Полкан. Десантник нашел себе местечко на плоту, взял рыжую дворняжку на руки, и огромный плот, подхваченный быстрым течением, понесся по реке…