Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере
Шрифт:
Доктор Курицын воспользовался тем, что на него никто не обращает внимания, и тихо слинял к себе продолжать прием.
— Ничего смешного! — строго сказала Марианна Филипповна. — Это новая форма организации санитарно-просветительской работы, демонстрация роликов про то, как надо предохраняться от заражения и так далее. Ну, что вы встали? Несите, куда велено!
Охранник взялся за один бок плоской коробки, а Валентина Сергеевна, поминая про себя недобрым словом ни в чем не повинную матушку дезертира Курицына и опасаясь запачкать свой
— И подальше от батареи поставьте! — крикнула вслед главный врач.
«На потолок, что ли?» — съехидничала про себя Сердюкова.
Стол больничных листов представлял собой помещение площадью не более шести квадратных метров, да еще с выгороженным тамбуром для пациентов. Поставить «подальше от батареи» означало поставить прямо на рабочий стол, за которым посменно сидели регистраторы.
— А антенну к нему проводить будете, Валентина Сергеевна? — простодушно поинтересовался охранник.
— А как же! — пообещала Валентина Сергеевна. — И спутниковую тарелку закажу, чтобы вам, раздолбаям, было чем ночью себя занять!
Обидевшись на «раздолбая», охранник засопел, но ничего не сказал, хорошо зная по собственному опыту, что разгоняется его собеседница с места, а тормозит очень долго. Мало приятного, когда тебя чихвостят прилюдно, на потеху сотрудникам и пациентам.
Не успела Марианна Филипповна вернуться к просмотру почты, как у нее на столе запищал городской телефон. Майя Борисовна отпросилась лечить зубы (делать это у одного из двоих диспансерных стоматологов не пришло бы в голову никому из сотрудников, не столько из-за брезгливости и настороженности в отношении инфекций, сколько из-за плохой репутации «зубодеров»), и сегодня главному врачу приходилось отвечать на звонки самостоятельно.
— Здравствуйте, одиннадцатый КВД, — привычно сказала она, сняв трубку.
— Белецкая, это ты? — Голос начальницы управления был сух и деловит.
— Я. — Марианна Филипповна слегка напряглась, ожидая чего-то неприятного. — Здравствуйте, Серафима Леонидовна…
— Значит так, к четырем жду тебя в компании с начмедом, заведующим венерологией, заведующим детским отделением и доктором… — возникла небольшая пауза, видимо, Серафима Леонидовна искала записанную где-то фамилию врача, — Соболевской. Надеюсь, никто из них не в отпуске?
— Никто. — Беспокойство Марианны Филипповны переросло в тревогу, предчувствие большой беды — неприязненный тон, обращение по фамилии, срочно «свистать всех наверх», это явно не к добру. — А по какому вопросу, Серафима Леонидовна?
— Приедешь и узнаешь, — совсем уж грубо ответила Серафима Леонидовна. — Впрочем, если не терпится, можешь позвонить Мартышевой, она тебе все расскажет.
Серафима Леонидовна повесила трубку, не попрощавшись. Впрочем, она и поздороваться не соизволила.
Забыв про почту и все прочие дела, Марианна Филипповна застыла с трубкой в руках. Так она просидела несколько минут, думая о том, звонить ли главному врачу сто пятьдесят седьмой детской поликлиники Мартышевой или не стоит.
Галина Федоровна Мартышева получила прозвище «Бешеная мартышка» частично за счет фамилии, частично за счет своего грубого и вздорного характера. Мартышеву не то чтобы не любили, с ней просто старались не связываться. Текучесть кадров в сто пятьдесят седьмой детской поликлинике превосходила все мыслимые и немыслимые пределы, но показатели Галина Федоровна традиционно держала лучшие в округе. Как ей это удавалось при постоянной смене сотрудников — одному богу известно.
Наконец любопытство и тревога победили — Марианна Филипповна набрала нужный номер и долго слушала тягучие гудки, пока на том конце не соизволили снять трубку.
— Мартышева слушает!
— Здравствуйте, Галина Федоровна, Белецкая беспокоит.
— Здравствуйте, здравствуйте, Марианна Филипповна, легки вы, однако, на помине. Что, зачесалось уже?
Галина Федоровна была в своем амплуа. Марианна Филипповна благоразумно не стала выяснять, в каком месте у нее должно зачесаться, а перешла к делу.
— Мне только что звонила Серафима Леонидовна…
— Вставила небось по первое число?
— Нет, не вставила! — огрызнулась Марианна Филипповна и не удержалась, чтобы не уколоть Мартышеву ее одиночеством в личной жизни: — Чего это вы, Галина Федоровна, все про «чешется» да про «вставила» поминаете? Я вам по работе звоню, а не про житье-бытье поболтать.
— А я думала, что про сифилис в детском саду двадцать восемь-восемьдесят пять! — глумливо рассмеялась Мартышева.
«Твою мать!» — мысленно выругалась Марианна Филипповна. Вот уж чего не хватало для полного счастья, так это выявления сифилиса у кого-то из сотрудниц детского садика. Сейчас начнется… Но при чем тут детская поликлиника?
— Ребенок с сифилисом в старшей группе — как вам это нравится, Марианна Филипповна?
— Ребенок? С сифилисом? — ахнула Марианна Филипповна. — Вы не шутите?
— Какие уж тут шутки? Плакать впору — назначат на ваше место нового главного врача, а я ведь так тяжело и долго привыкаю к людям!
«Это они к тебе тяжело и долго привыкают, да все никак не привыкнут, змея ты подколодная», — подумала Марианна Филипповна, а вслух сказала:
— Давайте к делу, Галина Федоровна. У кого там сифилис, и при чем тут я?
— Как это — при чем тут вы?! — погнала Мартышева. — Ничего себе! Сифилис выявлен у ребенка, мать которого лечится у вас в диспансере от той же болячки, а вы здесь ни при чем! Ребенка не проверили, не взяли под наблюдение, о нем вообще забыли! И если бы не случайность, то есть если бы не бдительность моих врачей…
— Фамилию, скажите мне фамилию ребенка и его матери! — потребовала Марианна Филипповна, зная, что хвастаться мнимыми достоинствами своих врачей Мартышева может до бесконечности. — И домашний адрес.