Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Шрифт:
– Переводами просишь выслать? – пошутил доктор Гусь. – Или живешь на одну зарплату.
– Мне в Москве обживаться надо, семью содержать, сына в люди выводить, – нахмурился Комординцев. – На одну зарплату не разбежишься...
– Борь, ты не отвлекайся, – Коканова сделала последнюю затяжку и бросила окурок в «пепельницу» – трехлитровую банку, на четверть заполненную водой, которая стояла на полу. – У меня полный коридор народу.
– У меня есть кошелек на Яндексе. В Перми был один, а здесь я завел новый. Оформил его на одну из самых безмозглых бабок с участка...
–
– На бабку Сидорову, Катуарская, восемь, знаете такую?
– Кто ж не знает Татьяну Витальевну? – хмыкнул Гусь. – Другой такой нет.
Бабка Сидорова, иначе ее никто в поликлинике и не называл, вызывала участкового врача по два-три раза на неделе. Жалоба у нее была одна и та же:
– Ничего не ем, доктор, кусок в горло не лезет, выпишите мне какие-нибудь таблетки для аппетита...
Если врач уходил, ничего не выписав, Сидорова садилась за стол, снимала трубку своего допотопного телефонного аппарата с диском вместо кнопок и звонила жаловаться прямиком в департамент здравоохранения города Москвы. На следующий день врач приходил без вызова и выписывал «дорогой Татьяне Витальевне» какие-нибудь витамины.
Рецепты бабка Сидорова никогда не отоваривала – аккуратно складывала стопочками в комод, не иначе как собирала архив для потомков, которым придет в голову изучать историю двести тридцать третьей поликлиники.
Если врач заставал Сидорову за тарелкой наваристого борща, то слышал:
– Вот, доктор, сварила супчик, полпенсии в него вбухала, думала – смогу хоть пару ложечек съесть, а все никак... Нет аппетита, ну нисколечко. Супчик мой доесть не побрезгуете, чтоб не пропадал?
Иногда Сидорову «клинило», и она начинала путать участкового врача с участковым милиционером. Тогда вместо просьбы выписать таблетки приходилось выслушивать жалобы на соседей, и днем, и ночью пытавшихся «сжить со света умирающую старуху». Хрен редьки не слаще...
– А что дальше-то? – Коканова потеребила Комординцева за рукав халата.
– Дальше – тишина! – улыбнулся Комординцев. – Просят у меня, скажем, на вызове или на приеме больничный, а я говорю: «Так, мол, и так, мне ваших денег не надо, но, если желаете, можете поддержать ими одинокую старушку, вот номер ее кошелька...
– И что – канает? – усомнилась Конканова. – С нашим-то народом...
– Канает, – подтвердил Комординцев.
– Не поверю, чтобы наши алкаши тебя не кидали, – поддержал Коканову Гусь. – К тому же половина из них не знает, как на Яндекс бабло кидать...
– С конченой алкашней я не связываюсь – это верное палилово, – ответил Комординцев. – А нормальные люди все понимают и не кидают. Не в последний же раз встречаемся.
– Борьке повезло – он с Элькой работает, – позавидовала Коканова. – Она молчунья, не то что моя «тетя-телеграф».
– Если участок неудобный, то хоть медсестра должна быть хорошая, – усмехнулся Комординцев.
Третий участок, «унаследованный» Комординцевым от Назарова, действительно был неудобным – одни пятиэтажки. Во-первых, без лифтов, во-вторых, разброс большой, не набегаешься.
Металлическая дверь стерилизационной,
– Не сорите, Борис Сергеевич.
Комординцев поспешно поднял сигарету и отправил ее в банку с окурками. Светлана Георгиевна заперла дверь и оглядела всю троицу взглядом, полным иронии.
– Вас, доктора, послушать, так никакого Петросяна с Задорновым не надо. Неужели вы всерьез думаете, Борис Сергеевич, что ваша затея с Яндекс-кошельком в случае чего спасет вас от суда? Вам же уже за сорок...
– Сорок три, – уточнил Комординцев.
– ...откуда такая детская наивность? Вы сходите на досуге к толковому юристу, не пожалейте денег на консультацию, он вам все разложит по полочкам. Существует только один способ уберечься от неприятностей – не торговать больничными листами. А все эти ваши «хитрости» – пустое дело. Удивляюсь я, удивляюсь. Каждый по тридцать тысяч в месяц вырабатывает, а все только и думаете, где бы подкалымить. А что вы встали, как памятники? Разве прием уже закончился?
– Заработать что-то сверху всегда хочется, – возразила нахалка Коканова, поднимаясь по лестнице следом за главной медсестрой. – Да и нашу зарплату с вашей, Светлана Георгиевна, не сравнить...
– И вообще – в Москве поликлиник много, – осмелел Комординцев, – по теории вероятности шанс попасться с поличным близится к нулю!
– Разве можно так говорить? – укорил его рассудительный и осторожный Гусь. – Сглазишь.
– Тьфу, тьфу, тьфу! – Комординцев постучал себя по голове.
– Хороший звук, звонкий! – похвалила главная медсестра.
И ведь сглазил Комординцев, сглазил. Только не себя, а невропатолога Маняку, созвучно фамилии прозванного Маньяком, одного из самых толковых и, вне всякого сомнения, самого осторожного врача двести тридцать третьей поликлиники. Не прошло и трех часов, после неосторожно сказанных слов, как Маняка был взят с поличным.
Олег Петрович Маняка, москвич во втором поколении, нуждался в деньгах, и немалых, для осуществления своей заветной мечты. Мечта была не из мелких – коттедж в ближнем Подмосковье. Большой, трехэтажный, с бильярдом, сауной и бассейном в подвале. Продажа малогабаритной «трешки» в девятиэтажке близ кольцевой автодороги могла помочь осуществлению мечты лишь частично, и потому Олег Петрович старался заработать трудовую (и не совсем трудовую) копеечку везде, где только было возможно это сделать.
Ставка невропатолога в поликлинике плюс полставки за обслуживание надомных вызовов, частные консультации, воскресные дежурства в неврологии сто пятнадцатой больницы... Врачи стационаров не любят дежурить по выходным, но если честно, то хорошо подзаработать можно только на воскресном дежурстве, когда ты един в трех лицах – и бог, и царь, и спаситель. Олег Петрович не брезговал даже таким занятием, как выведение из запоев на дому, причем желая покрепче привязать к себе клиентуру, соглашался практически на любую оплату от пятисот рублей и выше.