Доктор Джонс против Третьего рейха
Шрифт:
— Слушай, Израиль, Господь Бог Наш, Господь Един…
В этот момент перед баркой Птахотепа вспенился бурун, будто со дна заторопилось к поверхности животное размером с пять упитанных бегемотов. Бурун ударил в борт, и трое гребцов кувырнулись за борт. А затем жуткое водяное явление приподняло барку и закружило ее.
— Вода промыла мои глаза! — донесся жалкий голос Птахотепа. — Я вижу, что был неправ, когда не слушал своего мудрого Ка, дарованного богами… какой-то вредный демон сидел в моей утробе и нашептывал дурное…
Тут волна плюнула ему в рот, и он
Используя момент раскаяния, Питхор Иосепт пошел в наступление:
— Похоже, уста моего друга выплюнули вредного демона и дышат сейчас одной лишь правдой. Я знаю, что правогласный искусно владеет тайнописью, которой Большой Дом пользуется для сообщения с фиванским храмом.
— Но этой тайнописью не составлялись никакие послания, в которых имелся бы хоть один знак о ковчеге израильского бога. Клянусь Тотом, создателем тайных слов.
— Вы явно находитесь сейчас в благой власти Маат. Так отверзните еще раз свои уста, чтобы голая правда беспрепятственно текла из вашего Сердца. Не проходили ли через вашу Палату донесения, составленные какой-то незнакомой вам тайнописью?
— Да, было одно такое донесение, — после паузы, заполненной мучительным кряхтением, Птахотеп все-таки выпустил правду наружу. — Его сразу же изъял начальник личных писцов Владыки. Я не смог понять в нем ни одного знака.
— А какое имя у этого достойного человека?
— Мериамон. Но он никогда не покидает обитель Владыки.
— Я сам появлюсь там. Вы должны только заманить моего будущего друга Мериамона на гостевую половину. Там я угощу его соком одного эфиопского растения, и его Сердце-Ба раскроется, как орех, а дух-Ка вознесется высоко в объятия небесной Нут.
ВЗГЛЯД 4
На аудиенции у начальника кавалерии Питхор Иосепт безуспешно выпрашивал конницу для укрепления полка Пта, но ему объяснили, что одна лошадь стоит дороже десяти солдат. Затем дворцовый раб должен был провести военачальника через Двор Услады Ра к Воротам Добродетельного Служения, сквозь которые впускались-выпускались все чиновники средней руки.
Они шли по дорожке, усыпанной красным туфом, среди двух рядов аккуратно подстриженных магнолий, ниже которых ветвился густой тамариск. Раб с жезлом чуть впереди, полковник на шаг позади.
И вот на прямом отрезке дорожки никого кроме них нет.
— Эй, достойный слуга своего властелина, сила моего зрения ослабла из-за песка пустыни, но мне кажется, там под кустом покоится тело, принадлежащее благородному человеку. Вдруг в нем еще струятся жизненные соки? А если нет, то оно нуждается в превращении в священные останки, — заботливо произнес полковник.
— Где оно, господин? — задался вопросом провожатый.
— Да вот там.
Подневольный человек стал вначале вытягивать голову, потом туловище. И в какой-то момент получил удар в основание черепа, после чего сам был заброшен в кусты.
— Не было тела, так будет, — пробормотал Питхор Иосепт, забирая себе набедренную повязку, сандалии и парик доверчивого раба.
Теперь — по правой дорожке, мимо водоема, заросшего белыми лотосами, мимо плещущихся золотых рыбок, затем вдоль галереи, что охранялась гранитными изумрудоглазыми кошками… Тут злоумышленник (которым, несомненно, являлся Питхор Иосепт) и повстречался некстати с дворцовым служителем.
— Ты, плевок Сета, куда тащишься? — прицепился мелкий начальник внушительной комплекции.
— Хранитель Восточных Палат послал меня к Воротам Служебной Добродетели встречать гостя, — слабым голосом, выражающим покорность, отозвался Питхор Иосепт.
— Но эти ворота после полудня закрыты!
— Боюсь, мой господин, я что-то перепутал. Небесный огонь напек мою тощую голову.
— Возвращайся к Хранителю Восточных Палат и передай, чтобы тебе выписали двадцать палок по пяткам за глупость.
— У вас лямка на сандалиях развязалась, — нашел что сказать злоумышленник, и когда служитель наклонился, вмазал кулаком по правой части его складчатого затылка. Однако промахнулся, задел лишь ухо. Жирняга тут же врезался ему в живот головой, увесистой, как медный котел. Питхор Иосепт плюхнулся на дорожку, а его неожиданный противник широко распахнул рот, чтобы заорать.
Трепетные слова не сорвались с языка, потому что служитель получил порцию песка в глотку. Тогда он захотел садануть дерзкому злоумышленнику ногой под ребро, но лежащий полковник ухватился за жирную щиколотку и пинком в живот уронил дородного человека на туфовую дорожку. Затем отвесным ударом в лоб заставил Ка служителя временно отделиться от тела. Однако само тело надо было срочно куда-то девать.
Ближайшая колонна в галерее изображала лотос, имела множество каменных лепестков, на них и был своими подмышками надет служитель — со стороны, противоположной дороге. Но прежде его парик с набедренной повязкой перекочевали к злоумышленнику.
Далее путь некогда правогласного Питхора Иосепта пролег через террасу, крытую малахитовыми плитками с лазуритовыми сфинксами в четырех углах. Стражники впустили его со двора, даже не моргнув. И вот полковник, притворившийся служителем, оказался уже в канцелярском крыле и заторопится вдоль ряда дверей и боковых переходов. Управление закромов, палаты начальника закромов, начальника матросов, управление гонцов… В дальнем конце галереи замаячили две фигуры: Птахотеп и Мериамон. Укрыться можно только за статуей Амона, стоящей в нише.
Сандалии шлепают все ближе и ближе, топчут мраморный пол совсем рядом. Мериамон останавливается… и оборачивается спиной к статуе, лицом же к изваянию расположился Птахотеп. Сановники беседуют о мерах по улучшению службы гонцов. И тут две крепкие руки протягиваются к Мериамону, притискивают его к каменному Амону, одна ладонь разжимает челюсть, другая вливает магический сок. Хрип чередуется с бульканьем. Сок проливается в нутро, резво проникает в жилы и достигает сердца. В нем рождается демон, который набрасывает темное покрывало на Ба и изгоняет Ка туда, откуда оно явилось.