Доктор Джонс против Третьего рейха
Шрифт:
— Инди, — встревожился отец, — она эсэсовка, не верь им!
Доктору Джонсу не часто в жизни хотелось заплакать. Сейчас — как раз тот случай. Эльза ведь из-за него попала в плен к изуверам-нацистам, потому что она любит его. Да, любит, пусть и безответно. Настоящая женщина, абсолютно преданная — помчалась вслед за любимым в Австрию, очевидно, на поиски неведомого замка Грумм, тут ее и схватили…
— Где дневник? — напомнил офицер.
Что есть бумажки против жизни дорогого человека? Ответ на подобные вопросы очевиден. Доктор Джонс, не колеблясь,
— Ты привез мой дневник сюда? — заорал отец вне себя от гнева.
Эльза отреагировала не менее бурно:
— Он всегда таскал дневник с собой! — она захохотала, неожиданно и гулко. — Вот, оказывается, как просто!
Индиана потерял способность дышать. Доктор Шнайдер воспользовалась этим. Сыгранный немцами этюд на тему «Заложник в руках убийцы» обрел неожиданный финал: женщина, сделав два шага, вынула тетрадь из обмякших пальцев героя.
— Мы полагали, что вы прячете эти документы в каком-нибудь надежном месте, — добродушно объяснил офицер. — Нам в голову не приходило, что вы настолько глупы, чтобы…
— Ты осел! — снова заорал Джонс-старший. — Для чего, спрашивается, я убегал в Стамбул, для чего переправлял записи в Штаты?!
И снова заговорила Эльза — холодным, незнакомым, словно чужим голосом:
— Вы мне жаловались, Инди, на свое невезение. Оказывается, это правда. Вы, конечно, не предполагали, что солдат в подвале старой башни может очнуться…
— Гюнтер очнулся? — обрел голос и доктор Джонс. — Не может быть, я же его…
— Нет, он жив. Бедняга замерз на холодном полу, вы зря его голым оставили.
— Мы вам очень благодарны, профессор, за подземный ход, который вы обнаружили, — откровенно забавляясь, добавил офицер. — Надо признать, вы прекрасный специалист. Как начальник всего этого заведения, я искренне сожалею, что вы не мой сотрудник.
— С архивами работать не умеете, — буркнул Индиана. — Значит, вы и есть Урбах?
— Оберштурмбанфюрер Вольфганг, — представился эсэсовец. — Фон Урбах отвечает за всю научную часть, так что с подземным ходом — его недоработка. Не поверил он в древнюю легенду. А моя компетенция — люди и техника.
Эльза вернулась к оберштурмбанфюреру Вольфгангу и изящным жестом отдала ему дневник Генри. Затем улыбнулась, глядя Индиане в глаза, — ее улыбка предназначалась только ему:
— Кстати, Инди, это и есть мой жених, — она обняла Вольфганга за стянутую черным сукном талию. — Это мой Вернер. Вы, кажется, хотели с ним познакомиться?
— Кто вы, Эльза? — хрипло спросил Индиана. — Что вы за дьявол?
— Ты слышишь, Вернер? — подтолкнула она офицера, в ее немецком языке не было и тени швейцарского акцента. — Вот это настоящий комплимент даме, учись! Нет, Инди, я не дьявол, а всего лишь обершарфюрер СС.
— Мы тебя обязательно повысим, — сказал Вольфганг, рассеянно листая тетрадь. — Господа, пройдемте ко мне в кабинет, в коридоре как-то неуютно беседовать.
Солдаты окружили пленников и грубо подтолкнули их прикладами. Солдат к тому времени
— Жених, значит… — пробурчал Индиана по-английски. — Красавец. Особенно хороша фуражка…
— Руководство дало разрешение на брак, — мило подтвердила Эльза. — Месяц пришлось ждать, так у нас принято.
Кабинет был здесь же, на пятом этаже. Когда входили, Индиана продолжал размышлять вслух:
— Без разрешения руководства, значит, случки здесь не допускаются…
— Что вы сказали? — вежливо обернулся Вольфганг.
— Я сказал, что теперь мне ясно, зачем вы обшаривали Старфорд, Чикаго и Венецию.
— Это не мы, — обиделся начальник замка. — Такими вещами занимается Шестой отдел.
— Хорхер, — скривился Индиана. — Ненавижу.
Эльза улыбнулась, входя следом:
— Вернер ревнует меня к Шестому отделу РСХА. Ему трудно смириться, что он не распоряжается мной безраздельно, поскольку мой шеф не партайгеноссе Вольфганг, а партайгеноссе Хорхер. Правда, дорогой?
— Надеюсь, после бракосочетания все изменится, дорогая? — самоуверенно предположил Вольфганг. Он вновь повернулся к пленникам. — Итак, вам уже что-то ясно, герр Джонс-младший?
— Вы гонялись за картой, — сказал «младший», постаравшись не заметить оскорбительного обращения. — И вы ее добыли. Отправную точку маршрута вы также знаете, благодаря усилиям одной обворожительной сотрудницы, так что счастливого пути. До встречи в Храме Чаши.
— Шутите, — понял оберштурмбанфюрер. — Люблю огорчать достойных соперников. А теперь смотрите, сэры, что я делаю.
Посмеиваясь, он вытащил из кармана зажигалку. Дневник старого профессора он взял за уголок — вытянутой рукой, не обращая внимания на посыпавшиеся листики, — а свободной рукой извлек из зажигалки огонь.
— Зачем! — в ужасе вскрикнул старик. — Не надо!
Он хотел броситься вперед, но те, кому положено, схватили его за локти.
Тетрадь загорелась неохотно, сонно, однако пламя настойчиво стремилось вверх, и через несколько секунд разбуженная бумага задвигалась в предсмертном танце. Офицер следил за этой агонией взглядом хищника, а когда пальцам стало горячо, бросил чадящий сгусток на каменный пол.
— Столько лет работы… — прошептал Джонс-старший.
— Не позорься, отец, я тебе другой дневник подарю, — спокойно сказал сын, глядя почему-то на Эльзу. — Лучше прежнего, не интересный для этого сборища воров и невежд.
— Какой же? — перестал улыбаться герр Вольфганг.
— С чистыми страницами. Уверен, вам не понравятся жесткие листы нового дневника, потому что мягкая туалетная бумага намного приятнее. Кстати, я, как и мой отец, не понимаю причин вашего поступка.
— Очень просто, Джонс-младший. Дневник разыскивался вовсе не для того, чтобы получить информацию, а наоборот, чтобы подобной информации нигде и ни у кого больше не было.