Доктор. Заново

Афанасьев Семён

— Если именно обвития пуповины— только рекомендации осторожности роженицы с полноводием: больше места — больше маневра ребенку запутаться. А так — да. Дают только общие рекомендации по покою низким нагрузкам и тд

Понятно. Что ничего не понятно…

— Ладно, Лен, я спать хочу… Пошли?

— Пошли. Кстати, Мелкий. Мне Сергей сказал тебя отвезти, куда надо, забрать твою корочку что ты якобы курс массажа и мануальной терапии окончил. Вопросов не задаю, цени! Хотя — от любопытства сгораю, эхх… Вот сейчас будешь

показывать, что из массажа ты умеешь. А то пешком пойдёшь за своей коркой…

Рано утром Лена начинает вставать, разбудив при этом меня. Выспаться опять не получилось, потому спрашиваю, не открывая глаз:

— Ты куда?

— Мелкий, мне на работу сегодня.

Вчера, вернее, уже сегодня, после всех развлечений раскладывали её вещи, пересыпали полки в шкафах — подвигая меня с половины полок; в общем, развлекались до поздней ночи. Я, наверное, ещё расту, потому что спать хочу очень сильно.

Босиком бреду на кухню и, почти не раскрывая глаз, готовлю завтрак: омлет с ветчиной и помидорами, кольца баклажанов под чесноком и булки из теста номер один (всё те же полстакана кефира на стакан муки).

Когда Лена появляется уже одетая, её тарелка и чашка с кофе дымятся на столе. Она, увидев сервировку, подходит ко мне, притягивает меня к себе за уши и звонко целует в нос:

— Мелкий, спасибо! Оч-ч-уметь… Лучше, чем у мамы. А себе ты не стал делать? Продукты экономишь, хи-хи?

— Не хочу есть. Спать хочу…У меня — кофе, — киваю на большую литровую кружку с кофе, стоящую прямо на плите.

Лена быстро съедает свою порцию и просит добавки. Хорошо, что всегда готовлю с запасом. Отдаю ей свою часть — я себе ещё сделаю.

— Лен, ты сегодня во сколько будешь?

— Сегодня не буду. Я на сутках.

В этом месте я просыпаюсь.

Вероятно, мои широко открытые глаза очень красноречиво что-то говорят, потому что она тут же реагирует:

— Ииии-хи-хи, спужалси?

— Честно говоря, встряхнулся. Даже не знаю, что сказать.

— А в чем проблема, что ты сейчас чувствуешь? — серьёзно улыбается она. Из всех, кого я знаю, только она умеет улыбаться серьёзно.

— Почему-то резко почувствовал себя брошенной собакой, — с удивлением отвечаю, прислушавшись к ощущениям.

— Мда-а-а, это как-то совсем пессимистично. У тебя же всё равно каникулы?

— Да.

— Ну и приходи после своей чистки ко мне! Додежурим до утра вместе.

— А можно? Я и не знал, что это допускается.

— Если честно, вообще-то нельзя, но ты ж не чужой, Мелкий! И — со мной. Так что — можно.

— Договорились. Тогда, как закончу у себя, звоню тебе и подгребаю.

Здание Генеральной Прокуратуры. Этаж с табличкой при входе «Служба специальных прокуроров». Кабинет с табличкой «Начальник службы». Звонит внутренний телефон. Бахтин, не отрываясь от заполнения вручную какого-то документа, сверяясь через каждую строку со вторым документом, лежащим рядом, берёт левой рукой трубку.

— Четвёртая служба, Бахтин.

— Олег, ты у себя?

— Ир,

тебе заняться нечем? — удивляется Бахтин.

— Гхм… Олег Николаевич! Ало! Повторите, пожалуйста!

— А-а-а, понял, у тебя чужие рядом… Да, у себя.

— К тебе какой-то налоговик с документом, что он И.О. замглавного налоговика, в одной руке — и с удостоверением гарнизонного военного прокурора — в другой. Пускать? Или тебя нет?

— Ира, пускай! Его как раз жду!

Через полминуты в кабинет Бахтина без стука входит похожий на него мужчина, тех же лет, осматриваясь по сторонам. Бахтин выходит из за стола, они сближаются, улыбаются, обнимаются и три раза хлопают друг друга по спине, как будто выполняя какой-то ритуал.

— Бах, привет!

— О, Лёлик! А я слышал, что тебя сюда переместили, но так скоро не ждал, привет! Чай, кофе?

— Чай, и если есть что пожрать — тоже не откажусь.

— Лёлик, ты ж без пяти минут главный налоговик области! Га-га-га-а, и голодный?! Пожрать найдём…

Бахтин одним движением включает электрочайник на подоконнике, достаёт из стола две одинаковые жестяных банки, консервный нож, две большие металлические кружки из жести и две столовых ложки. Оглянувшись по сторонам, высоко подпрыгивает, заглядывая на один из шкафов, потом снимает с него полулитровую стеклянную банку с сахаром и литровую — с чаем.

Его собеседник придвигает одну из жестяных банок к себе, достаёт из внутреннего кармана пиджака складной нож-мультитул, раскрывает его и начинает открывать банку. Бахтин в это время открывает вторую. Потом щедро отсыпает чая в каждую кружку и заливает кипятком.

— Ну рассказывай. Что это ты с двумя корками в одни двери, га-га-га.

— О, плов! Консервированный? — удивляется Лёлик, заглядывая в банку. — Ну ты разве не знаешь? Меня к тебе отправили на организацию взаимодействия. Я сам думал, ты мне объяснишь. Что за новости… Мне — приказ под козырёк, причём чуть не от Самого, а я не в теме.

— Лёлик, давай вначале пожрём нормально?

— Нормально — это костёр разожжём, чтоб разогреть банки? А-га-га-га-га, — собеседник Бахтина зачёрпывает ложкой содержимое жестяной банки и сразу отправляет в рот. По тому, как он ест, видно, что он очень голоден.

— Нормально — это без вопросов. Хотяяя… Короче, смотри. «Папа» напинал всех, чтоб создали так называемый «институт дублёров»: на все принципиальные должности вертикали, которые он лично отметил, одним коллегиальным органом подбираются дублёры — типа «теневого кабинета» в Англии. Про коллегиальный орган я тебе не говорил, а ты не слашыл.