Долететь и остаться
Шрифт:
Терпий покачал головой. Умен, конечно, был Верлен. Император около себя дураков не терпел, однако главного казначей пока не понял.
— Они враги не только наши. Они враги всех, кто живет здесь.
— В Империи? — уточнил Верлен.
— И тут и за ее пределами.
— Альригийцы…?
— Им они тоже враги. Я, правда, не знаю, понимают ли последователи лже-прорка Зизы вред, творимый приверженцами Просветленного Арги, но и без этого мне ясно, что они враги и им, потому что
Верлен продолжал улыбаться.
— Я вижу, ты так не считаешь?
Казначей покачал головой.
— Для меня они нормальные подданные Императора — они платят налоги, и поверь налоги жирные! К тому же они делают нашу жизнь лучше…
Теперь улыбнулся Старший Брат.
— Лучше? Странное слово… Оно для меня ничего не означает.
— Хорошо. Наполню его для тебя смыслом.
Верлен наклонился, чтоб лучше видать лицо собеседника.
— Там, где Просветленные близки власть предержащим, жизнь становится более богатой, более счастливой.
Старший Брат поморщился этому слову, но Верлен продолжил:
— Даже те из Тощих Баронов у кого поселились Просветленные, потихоньку прекращают разбойничать. Да что бароны — их хитрости помогают даже простым людям. Взять хотя бы ветряные мельницы.
Старший Брат качнул головой.
— Я их видел собственными глазами! Они действительно делают свое дело! И мука выходит ничуть не хуже, чем из-под жерновов монастырских мелен.
— И это счастье?
— По крайней мере, путь к нему…
Терпий отрицательно покачал головой.
— Облегчение от труда и немного свободного времени даже я счастьем не назову.
— Их лекарства приносят облегчения от болезней, которым никто более не в силах противостоять, — добавил Верлен. С аптекарей и ведунов, что промышляли изготовлением лекарств, в Имперскую казну тоже брался налог.
— Ты действительно счастливый, — вздохнул Старший Брат. — Все тебе понятно, все тебе очевидно… Ты, наверное, прямо сейчас можешь объяснить мне, что такое счастье? А?
— Счастье — это когда хорошо!
— Когда хорошо.. — повторил Терпий и попытался уточнить. — Сейчас ты счастлив?
Верлен пожал плечами и Старший Брат уточнил:
— Еда, вино, безопасность..
— Умный собеседник, — добавил Верлен, делая любезный жест в сторону Старшего Брата..
— Умный собеседник, — согласился тот, возвращая жест казначею. — Счастье ли это?
Верлен понял, что Старший Брат начал спор, но, не услышав аргументов, не спешил соглашаться даже по пустякам.
— Ну, положим…
— А мог бы ты прямо сейчас увеличить количество счастья?
Он посмотрел на светильник, на ночь за окном.
— Ну,
— Нет. Счастье либо есть, либо нет, — засмеялся Верлен. Брови Старшего брата поднялись, и казначей поспешил добавить:
— Но я смог бы его разнообразить, если б рядом сидела красивая женщина или где-то тут оказались певцы…
— Ладно… Добавлю женщину и певцов, к тому, что ты перечислил, обозначая счастье. Итак: еда, вино, умный собеседник, безопасность, женщины и певцы…
Он хитро прищурился.
— Добавлю даже еще и сокровища, что грудами лежат под ногами.
Верлен машинально посмотрел под ноги и Терпий улыбнулся.
— Не мало?
— Достаточно. Для начала.
— Ну, хорошо… А скажи-ка тогда, были ли счастливы наши предки?
— Если имели все то, о чем мы говорим, то, наверное, да. Но мы — счастливее!
Старший Брат сделал вид, что удивился.
— Почему же? Неужели их женщины были не так красивы? Песни были хуже? Или еда не отличалась той тонкостью, которую ей сегодня придают приправы, привезенные из-за Северного моря?
Кусок ветчины на его вилке повисел и отправился в монашеский рот.
— Ну, вина, положим, мы стали делать лучше, — возразил Верлен наливая себе и Старшему брату. — Да и золота, что скрыто до поры в земле и только неустанными трудами рудокопов появляется в нашем мире тогда было значительно меньше. Как раз Просветленные…
— Подожди… Только что ты сказал, что счастье либо есть, либо нет. Если предки и были счастливы, то не было для них разницы, в чем они черпали его — в плохом вине, своих не очень красивых подругах или хриплоголосых певцах. Главное в другом — они все-таки были счастливы.
Верлен пожал плечами.
— Ты посмотри на это иначе, — добавил Терпий. — Если потомки станут отрицать ум или возможность быть счастливыми у предков, то не надо забывать, что мы сами неизбежно станем для кого-то предками и кто-то самонадеянно будет утверждать, что вино наше не такое хорошее и женщины не такие красивые…
Он поднял кубок.
— Не сомневаюсь, что у наших потомков будет больше золота, чем у нас, и женщины будут любить их не меньше, чем нас любят наши. Но вот вопрос будут ли они более счастливы, чем мы с тобой? Я думаю, что счастья нам достанется столько же, сколько и нам. Счастье это…
Он посмотрел по сторонам, отыскивая понятный образ.
— Счастье это как свеча, что зажигается внутри тебя. А от чего она зажглась — от другой свечи, от костра, факела или молнии — это уже не важно…