Долг чести
Шрифт:
— Но ведь ты первая заговорила об этом, помнишь? У этой девушки — американское гражданство, и она нуждается, по-видимому, в нашей помощи. Давай не будем поступать наперекор собственной совести, чтобы потом не пожалеть, хорошо? Этим занимаются Кларк и Чавез?
— Да.
— Думаю, нам нужно проявить осмотрительность, но стоит предложить ей бесплатный билет в Америку. Если она откажется, вот тогда подумаем о чём-то другом, но не нужно впутывать её в наши дела. Будет только справедливо, если мы предложим ей возвратиться домой. — Райан ещё раз внимательно прочитал информацию, полученную от Кларка. Если бы эти сведения поступили от кого-то другого, он не отнёсся бы к ним так серьёзно, но Райан знал Джона Кларка, потратил немало времени, изучив все подробности его жизни. Когда-нибудь такая тема станет очень интересной.
— Оставь это мне. Не исключено, президент пожелает ознакомиться с полученной информацией.
— Не возражаю, — ответила заместитель директора ЦРУ по оперативной
— Если поступит что-то ещё…
— Я сразу сообщу тебе, — пообещала Мэри-Пэт.
— Это была отличная мысль — воспользоваться агентурной сетью «Чертополоха».
— Мне хочется, чтобы Кларк попробовал — ну надавил бы, может быть, чуть сильнее. Тогда мы убедимся, насколько совпадают у нас точки зрения.
— Согласен, — тут же ответил Райан. — Пусть действует как можно энергичней.
Личным самолётом Яматы был старый «Гольфстрим» G-IV. И хотя он был оборудован дополнительными топливными баками, при обычных условиях не мог пролететь без дозаправки 6740 миль от Токио до Нью-Йорка. А вот сегодня обстановка была иной, сообщил Ямате пилот. Скорость струйного течения над северной частью Тихого океана достигала ста девяноста узлов и продержится ещё несколько часов. В результате скорость самолёта по отношению к земной поверхности увеличивалась до 782 миль в час, что сокращало полётное время по сравнению с обычным на целых два часа.
Ямата не скрывал, что доволен этим. Сейчас главным был временной фактор. Все составленные им планы он держал в уме, так что просматривать было нечего. Несмотря на смертельную усталость от непрерывной работы, растянувшейся на дни, а за последнее время и на недели, Ямата понял, что не сумеет уснуть. Он любил читать запоем, но сейчас не мог заставить себя взяться за книгу. Он был совсем один; говорить не с кем. Заняться нечем, совершенно нечем, и это казалось странным. Самолёт неслышно скользил на высоте сорока одной тысячи футов. Вокруг было ясное утро, и далеко внизу он видел поверхность Тихого океана с бесконечными рядами катящихся волн, увенчанных белыми гребешками. Бессмертный океан. На протяжении почти всей его жизни эта бескрайняя водная гладь была американским озером, принадлежащим их военно-морскому флоту. Знает ли сам океан об этом? Догадывается ли, что скоро наступят перемены?
Перемены, подумал Ямата. Они начнутся через несколько часов после его прибытия в Нью-Йорк.
— Это Бад, захожу на посадку. У меня на борту восемь тысяч фунтов горючего, — сообщил по каналу радиосвязи капитан первого ранга Санчес. Поскольку он занимал должность командира авиакрыла, базирующегося на авианосце «Джон Стеннис» (CVN-74), его F/A-18F первым сядет на его палубу. Хотя Санчес был самым опытным лётчиком авиакрыла, как ни странно, на «хорнете» он начал летать совсем недавно. До этого он летал на «томкэте» F-14. «Хорнет» был легче, обладал большей манёвренностью, наконец, его запас топлива позволял не только взлететь, описать круг над авианосцем и тут же заходить на посадку (по крайней мере так теперь ему казалось), но и долго оставаться в воздухе. Он привыкал к новому самолёту, и ему начинало нравиться летать в одиночку после стольких лет, проведённых за штурвалом двухместного истребителя-бомбардировщика. Может быть, у этих парней из ВВС действительно время от времени появляются хорошие идеи…
Перед ним на огромной лётной палубе нового авианосца матросы заканчивали регулировку натяжения стальных тросов у аэрофинишеров, исходя из сухого веса его истребителя и веса топлива, о котором он сообщил при заходе на посадку. Так приходилось поступать каждый раз. Не такая уж огромная эта палуба, с иронией подумал он, особенно когда смотришь с полумильной высоты. Для стоящих на палубе она на самом деле казалась огромной, но для Санчеса сейчас не превышала размеров спичечного коробка. Он выбросил из головы эту предательскую мысль и сосредоточил все внимание на посадке. «Хорнет» пролетел через воздушное завихрение от массивного «острова» авианосца, и его бросило в сторону, но лётчик автоматически, лёгким движением руки исправил отклонение, не отрывая взгляда от «фрикадельки» — красного огня, отражающегося в зеркале, — стараясь держать его в центре. Санчеса называли «мистер Машина», потому что из более полутора тысяч посадок, совершенных им на палубы авианосцев — в лётный журнал заносилась каждая из них, — меньше чем в полусотне случаев он не сумел захватить крюком наиболее удобный третий трос.
Спокойно, спокойно, говорил он себе, правой рукой плавно отводя назад ручку управления, а левой регулируя сектор газа и неотрывно наблюдая за скоростью снижения, и вот… да. Он почувствовал, как истребитель вздрогнул, захватив стальной трос аэрофинишера — Санчес не сомневался, что это снова был третий, — и начал замедлять бег, хотя дальний край палубы стремительно приближался и казалось, что самолёт вот-вот рухнет в море. Наконец самолёт замер, по ощущениям Санчеса, в нескольких дюймах от того места, где кончалось чёрное покрытие стальной палубы над кипевшей далеко внизу голубой водой, рассекаемой форштевнем авианосца. На самом деле до конца палубы оставалось
— Добро пожаловать на борт, шкипер. Были проблемы с птичкой?
— Никаких. — Капитан передал механику лётный шлем и поспешно пошёл к острову. Три минуты спустя он наблюдал за прибытием остальных самолётов авиакрыла.
Авианосец уже носил полуофициальное название «Джонни Реб», поскольку он был назван в честь сенатора от штата Миссисипи, длительное время занимавшего этот пост в Конгрессе, верного друга военно-морского флота. Санчесу показалось, что корабль даже пахнул по-новому — он совсем недавно был спущен на воду с верфи судостроительной компании «Ньюпорт ньюз шипбилдинг энд драй док». «Стеннис» прошёл ходовые испытания у Восточного побережья Соединённых Штатов, затем обогнул мыс Горн и прибыл в Пирл-Харбор. Следующий авианосец такого типа — «Соединённые Штаты» — через год будет спущен на воду и готов к ходовым испытаниям, а ещё один только что заложен. Было приятно сознавать, что по крайней мере один тип боевых кораблей продолжал развиваться более или менее успешно.
Самолёты авиакрыла заходили на посадку с интервалами в полторы минуты: две эскадрильи по двенадцать F-14 «томкэт», ещё две с таким же количеством истребителей F/A-18 «хорнет», одна эскадрилья из десяти средних бомбардировщиков А-6Е «интрудер», три самолёта раннего радиолокационного обнаружения Е-ЗС «хокай», два грузовых С-2, четыре ЕА-6В «праулер»… Вот и все, подумал Санчес, не испытывая особого восторга.
Действительно, на «Джонни Ребе» вполне могли разместиться ещё двадцать самолётов, но теперь авианосное крыло стало не таким, как раньше. Санчес вспомнил, какими переполненными казались в прошлом палубы авианосцев. Впрочем, даже в этом была своя светлая сторона — легче стало перемещать самолёты по палубе. Хуже было то, что ударная мощь его авиакрыла составляла едва две трети от того, чем она была прежде. А ещё хуже, что морская авиация оказалась в тяжёлом положении как род войск. Истребители-бомбардировщики «томкэт» впервые начали поступать на вооружение в шестидесятые годы — в то время Санчес заканчивал среднюю школу и думал о том, когда ему разрешат сесть за руль автомобиля. «Хорнет» прошёл испытания как модель YF-17 в начале семидесятых, а «интрудер» сконструировали в пятидесятые, когда Баду купили первый двухколесный велосипед. Сейчас для морской авиации не проектировалось ни единого нового самолёта. ВМС совершили две неудачные попытки обновить свой авиапарк с помощью новейших самолётов технологии «стелс» — первую, когда отказались принимать участие в проекте ВВС, связанного с разработкой самолёта F-117, и вторую, когда закупили штурмовики А-12 «эвенджер», у которых с технологией «стелс» оказалось все в порядке, они успешно избегали обнаружения радиолокаторами противника, но вот только летали из рук вон плохо. А теперь этот лётчик-истребитель после двадцати лет полётов с палуб авианосцев, «счастливчик», выдвинутый на звание адмирала, получивший наконец возможность командовать самым крупным соединением за всю свою лётную карьеру, теперь он имел в своей власти меньшую ударную мощь, чем все остальные командиры авианосных крыльев до него. То же самое относилось и к авианосцу «Энтерпрайз», находившемуся в пятидесяти милях к востоку. И всё-таки авианосец был королём морей. Даже с меньшим количеством боевых самолётов, базирующихся на нём, «Джонни Реб» превосходил по ударной мощи оба индийских авианосца вместе взятых, и Санчес считал, что при таких обстоятельствах будет не слишком трудно сдерживать индийский Военно-морской флот, не позволяя ему стать чрезмерно агрессивным. Хорошо, что эта проблема была единственной, стоящей перед ним.
— Вот и все, — заметил начальник лётных операций авианосца, когда последний ЕА-6В совершил посадку, зацепив крюком тросе номер два аэрофинишера. — Посадочные операции завершены. У тебя отличные лётчики, Бад.
— Прилагаем все усилия, Тод. — Санчес встал со своего кресла на мостике и направился вниз в каюту, чтобы принять душ перед встречей сначала с командирами эскадрилий, а затем с офицерами оперативного отдела для планирования операций, связанных с манёврами «Океанские партнёры». Это послужит отличной подготовкой, сказал себе Санчес. На протяжении почти всей лётной карьеры он служил на Атлантике, и манёвры станут его первой возможностью познакомиться с японским Военно-морским флотом. Любопытно, как отнёсся бы к этому его дед, подумал Санчес. Генри Гейбриел «Майк» Санчес в 1942 году командовал авиакрылом на авианосце «Уосп» и сражался с японцами при Гуадалканале[9]. Было бы интересно узнать, как относится Большой Майк к предстоящим манёврам.