Долг платежом красен
Шрифт:
К тому времени, как стемнело, все, вымытые и сытые, устраивались на ночлег. Детей уложили на одеяла, разложенные поверх наломанных веток, и матушка Биата, пристроившись рядом, рассказывала им сказку. Я, одним ухом прислушиваясь к тихому голосу рассказчицы, задремал, лежа невдалеке. Слышно было, как Арни давал инструкции и выставлял охрану, потом усаживался у костра. И я уже почти совсем заснул, когда услышал какое-то движение в лагере.
— Это что еще за явление? Кто такие? — громко и грозно спросил Арни.
Мы все сразу вскочили и теперь наблюдали группу разновозрастных детей, оборванных и грязных. Благодаря Арни и Сэму, стоящим рядом с пришедшими и держащим
— Мы это… мы… сироты… возьмите нас к себе, — с просительными интонациями от имени всех обратился к нам старший.
— Слуг у нас достаточно, вот поужинать некем, — оскалив зубы, прорычал я.
Группа пришедших сбилась в более плотную кучку, и младший ребенок заплакал.
— Ли! Тебя что, собака бешеная покусала? Ты чего мелешь? — возмущенно воскликнула Нирана.
— А они чего? У нас что, приют, или как? Да ну вас! Делайте что хотите. И правда, я какая-то нервная сегодня. Только помойте их и накормите. Терпеть не могу грязных и блохастых, — пробухтел я напоследок и замотался в одеяло.
Сквозь дремоту мне еще долго было слышно хлюпанье воды, разговоры шепотом, стук котелка, ложек… Но я решил для себя не лезть никуда, просто отдохнуть от любых забот, а то и так в любой бочке затычка.
Проснулся я, когда все уже встали и даже завтрак был готов. Двигались мои спутники на цыпочках и разговаривали шепотом, стараясь меня не разбудить. Нирана тут же потащила завтракать, не дав даже нормально умыться. Окинув взглядом лагерь, я попытался рассмотреть вчерашних ночных пришельцев. Они сидели возле матушки Биаты, вымытые, переодетые и почти неотличимые от ее собственных детей. Ну и хорошо. Не надо ломать голову, кому под присмотр их пристроить. А дальше — поживем, увидим.
Глава 10
ИМЕНИЕ
Возвращались мы в свое имение загруженные различными инструментами, тканями, продовольствием, посудой — в общем, проще, наверное, сказать, чего у нас не было. Тащились медленно, и у меня было время поразмышлять на тему новых проектов.
Наше имение расположено в живописном месте, чем-то напоминающем Карпаты или Канадские скалистые горы в Альберте. Основным богатством в этих местах считались овцы и козы. В долинах и на южных склонах, на очищенных от леса полях, выращивались зерновые, овощи и фрукты. Разумеется, использовались дары леса: орехи, ягоды, грибы. Но поскольку лес принадлежал нам, графам, то требовалось разрешение на сбор. Половину собранного предполагалось отдавать как налог в пользу имения, но, как я догадывался, большая часть сбора шла в карман управляющему. Мне это не нравилось, все поступления и расходы требовалось проверить и упорядочить: сколько шерсти с овец и коз мы собираем и как используем; сколько ковров из нее делаем, сколько варенья и солений продаем. Бизнес должен строиться на честных отношениях, воры ему не нужны. А вот они-то и мешали нам жить.
Самым больным местом нашего имения были его люди. Десять лет полного невнимания со стороны хозяев к делам превратили процветающее хозяйство в упадочное. Все тащили все, что под руку попадет. Необходимо было менять такое отношение к работе и жизни.
Нам принадлежали три деревни по двадцать — тридцать домов каждая, расположенных почти по сторонам света от замка, только с севера, на расстоянии примерно с километр, построек не было: здесь протянулась высокая каменистая гряда. В пятистах метрах
Заброшенное хозяйство, ленивые и пьющие поселяне, грязные и больные дети… Да так наши деревни совсем выродятся! А нам-то с этого жить… Народ необходимо чем-то взбодрить. Я хорошо усвоил «у нас», что лучшим стимулом в таких ситуациях во все времена и для всех народов был материальный интерес. Из этой простой логики следовал совсем несложный вывод, что надо будет выдавать вознаграждение за те дела, какие я считаю нужными, и не всем, а победителям. Если вознаграждение будет представлять для них большой интерес, то они и побегут, и попрыгают, и козами поскачут, чтоб только его получить. Я взялся крепко думать, по какому принципу выстроить эти мудреные «соревнования», и довольно быстро в мою, прямо скажем, неглупую голову пришла ассоциация из прежнего моего мира — олимпиада.
Не один день я прокручивал ее снова и снова. Вспоминал, как в студенческие годы мне пришлось пару раз поучаствовать в каких-то соревнованиях, то ли по туризму, то ли по спортивному ориентированию. Мы там прыгали по камням, переправлялись через овраги, взбирались на невысокие скалы… много еще чего было, но помнилось смутно. Осталось в памяти только, что настроение у большинства участников было прекрасное. Мы с другом с большим энтузиазмом выступали за свою команду. Затем пели у костра…
Что-то подобное надо бы соорудить для своих крестьян. Одну полосу полегче — для стариков и детей, а другую посложнее — для молодежи. В любом случае команде надо где-то тренироваться. Пока хорошая погода, тренировки на улице в сочетании с солнышком, зеленью деревьев, пением птиц намного приятнее психологически. По крайней мере вначале.
Обсудив эту идею со всех сторон, мы с Арни развили бурную деятельность: вызвали управляющего замком и старост деревень и уведомили их о предстоящих работах.
Следующие две недели были посвящены сооружению полос препятствий. Кроме крестьян, здесь работала вся команда, даже новички, хоть они и малолетки, были задействованы. Кэран, которого отец отпустил с нами, целую неделю недовольно кривился и не желал присоединяться к коллективному творчеству.
— Как ты можешь?! Нам не пристало работать как крестьяне! — возмущался он.
— Ну да, ну да. Не царское это дело — работать. Цари все только жрут, да с-с… да на слуг покрикивают, — смеялся я, продолжая воплощать свои планы в жизнь.
Поскучав, побродив кругами вокруг в гордом одиночестве, младший маркиз плюнул на положено — не положено и вскоре уже весело бегал среди вкалывающих, пытался мешать под видом помощи. Здесь же «трудились» мои сестры и братья, хоть они и сопротивлялись уговорам значительно дольше Кэрана. Толку от них было как с козла молока, но тем не менее общее представление, что и как делается, у этих лодырей должно было сложиться. Чем больше знаешь и умеешь, тем легче жить, объяснил я им. А хорошо жить родственникам очень хотелось.