Долг
Шрифт:
Мечта о хорошей доле и счастье во все века была неистребимым источником вдохновения. Но менялась политика. Менялась сообразно ей и жизнь. Ибо политика в основе своей определяла не только социальный облик общества, но и поведение и поступки людей. Политика, как олицетворение и высшее выражение власти, подчинила волю масс и мысли народа. Во всей истории человечества народы мира сознательно, а порой и бессознательно, слепо служили воле политики, как солдат подчиняется воле своего командира. А нынче наступила такая пора, когда люди в унисон гуманному призыву своей интеллектуальной эпохи, как принято теперь называть эпоху НТР, безраздельно должны посвящать лучшие свои порывы и стремления сохранению мира на земле. На мой взгляд, это и есть высшее проявление морально-эстетических свойств современных людей, рожденных новыми социальными условиями нашего общества. Вполне закономерно, что именно к этим свойствам проявляет пристальное внимание с первых же своих шагов советская литература, унаследовавшая лучшие традиции мировой культуры. Пафос
Традиционный вопрос — кто виноват? — в свое время очень волновавший общество и искусство, в социальных условиях нашего общества трансформировался в вопрос точный, придирчивый и беспощадный — кто в какой степени виноват? И вопрос этот не праздный, он ставится не для того, чтобы погладить по голове того, кто почти совсем ни в чем не виноват, а для того, чтобы каждый требовал с себя по самой высокой нравственной шкале. Пафос морального максимализма в искусстве и литературе — по сути, яркий свидетель нравственного здоровья общества. Ибо наш век знает и небывалые в истории потрясения — следствие того, что человеческое сознание оказалось порой не в состоянии управлять плодами и достижениями им же созданной цивилизации. Подобные катаклизмы, которые не в силах были вообразить величайшие художники прошлого, перед которыми бледнеют самые жуткие мифические представления, стали в наше время конкретным историческим фактом грандиозного масштаба. В таких условиях бесконечно возрастает социальное и нравственное значение не только жизни отдельного человека, но и каждого его поступка. Современный художник перед опасностью войны неслыханного масштаба обязан более чем когда-либо чутко и четко относиться к гармоничности, социальной значимости и нравственной оправданности каждого поступка личности. А если исходить из этого, то взаимосвязь между жизненным конфликтом и его отражением в искусстве должна сама собой строиться на новых закономерностях.
Читатель ищет в художественной литературе не только правдивое и точное изображение жизненных, реальных фактов, но и абсолютно верное и глубокое осмысление их. При этом доминирующее место принадлежит личностному отношению к изображаемой ситуации и отображаемой человеческой жизни или поступка — вот что в основном определяет драматический конфликт и социальную наполненность литературного произведения. На мой взгляд, чем нравственно выше и чище герой, через восприятия и переживания которого отображается ситуация, — тем драматичнее, острее и произведение. Мне кажется, что драматический накал в современных произведениях измеряется не сложностью и закрученностью ситуаций, в которые попадает герой, а глубиной его нравственных переживаний. Редко кто из художников с такой точностью и глубиной, как Симонов, Быков, Бондарев, Бек и Баурджан Момыш-Улы, раскрывает антигуманистическую сущность фашизма — самого страшного социального преступления XX века. А между тем произведения многих этих писателей не отличаются сложностью изображаемых событий, а все же они неизменно добиваются истиного драматического накала, высокой внутренней страсти.
В наше многотрудное и многосложное время, время безмерной социальной активности и опасности новой войны, совесть стала не голой абстракцией, а реальной категорией этики, точным мерилом действий и поступков личности. Возьмите, к примеру, произведения Айтматова, Быкова и Распутина — ныне широко известных и любимых писателей. Почти все герои повестей этих писателей — люди чистой совести. Чистота и чуткость их героев завораживает читателя, заставляет сопереживать, сочувствовать, живо откликаться на малейшие колебания, движения, мимолетные ощущения души, становясь, таким образом, духовным и, если хотите, — социальным фактором, задевающим тончайший нерв человеческого сознания. Таким образом, творчество этих писателей, проникшее во все закоулки морального опыта одного человека, пусть он мальчик или старик, старуха или воин, кто бы ни был, — благодаря необыкновенной чуткости, честности и совестливости своих героев, а это значит, небывалому подъему личного гражданского поступка, стали объективным документом огромной впечатляющей силы.
Пристальное внимание к судьбам и характерам людей с высоких позиций гражданской совести позволяет реалистической литературе с особенной зоркостью и глубиной проникнуть в самые сложные, таинственные пласты сознания. Это придает психологическому, важнейшему компоненту реалистической литературы .большую гражданскую насыщенность, социальный подтекст и политическую остроту. Позиция совести в литературе позволяет художнику еще глубже проникать в доселе неведомые читателям тайники человеческой души и при этом не оставаться в плену безрассудного субъективизма, псевдопсихологизма, граничащего со слепой фиксацией потока сознания, а смело подняться на новые высоты социального анализа сложного человеческого бытия, тем самым открывать новые, жизненно важные нравственные потенциалы человеческой сущности.
Такой углубленный показ внутреннего мира человека раскрывает перед художником новые нравственные конфликты, правильное решение которых способствует совершенствованию не только отдельной личности, но и общества в целом.
Я лично склонен считать, что особенно заметное в последние годы углубленное внимание к духовному миру и опыту людей, тяготение к морально-этическим темам, свойственное советской литературе, вовсе не означает бегство, уход от больших социальных проблем нашего беспокойного времени, а наоборот — я вижу в этом как раз похвальное стремление к разрешению сложных вопросов многогранной человеческой борьбы за счастье в нравственном аспекте. Тот серьезный разговор, который сейчас идет в нашей литературе, — о нравственной цене человеческого счастья — призван прежде всего усовершенствовать такой важный инструмент справедливости в общественном бытии, каким является человеческая совесть. Только человек с чуткой совестью может воспринимать чужую боль как свою, чужое горе как свое. Только он способен сострадать другим.
Чем нравственно чище и выше станут люди, тем меньше останется шансов пробиться в наши ряды разного рода-мерзости, злу, лжи, фальши и насилию. Жизнь есть вечное преодоление самых различных и разнообразных проблем, противоречий, трудностей. Значит, она сопряжена со всякого рода конфликтами, разобраться в которых людям может и должна помочь и литература. Смысл человеческой жизни — вот извечная проблема, над которой бились все передовые писатели всех времен. Теперь об этом размышляет едва ли не каждый человек на земле.
Следовательно, активное участие в нравственном процессе, все заметнее охватывающем современное общество, стремление помочь людям находить верные ответы на волнующие их нравственные проблемы, неустанно взывать к справедливости, чести, совести и счастью — является теперь сверхзадачей современной художественной мысли.
Именно в этом заключается гуманная миссия честного писательского слова в нашей всенародной, ежеминутной борьбе за спокойную, гарантированную жизнь на земле, жизнь без войны.
О МОЕМ НАРОДЕ
Сюжет заключает в себе, по существу, одно определенное понятие, однако понимание его и толкование многолико. Если смотреть на сюжет исключительно как на голое действие или, конкретнее, — цепь событий, то, думается мне, положение многих современных писателей достойно сожаления. Окинем мысленным взором мир художественной литературы. Из пережитых человечеством событий много ли осталось скрытым от зоркого взора писателя? Порою не кажется ли нам, что все более или менее значительные события запечатлены на бумаге и чувства исчерпаны? И все-таки писатели продолжают писать книги, а читатели с таким же упоением продолжают читать. Чем объясняется подобный перманентный процесс? Где найдет литература неиссякаемый живой родник сюжета? Много ли осталось этих нетронутых родников? А не подстерегает ли со временем нас довольно унылая перспектива, когда мы, писатели, вынуждены будем волей-неволей повторять друг друга, идти по исхоженной уже, проторенной тропинке наших с вами более счастливых предшественников? Вопросы эти не такие уж праздные. Однако я считаю, что современного писателя зовет к письменному столу вовсе не какое-нибудь сногсшибательное событие, никем доселе не описанное, а, скорее всего, очень важная, осенившая его вдруг, взволновавшая душу художественно-социальная проблема. То, что литература, как вообще всякое искусство, ищет и находит сюжет только в общественно-социальном опыте человечества, — аксиома, не требующая доказательств. Известно, что и социальный опыт общества — не постоянное, раз и навсегда определившееся, а, наоборот, вечно меняющееся, развивающееся, обновляющееся, вечно молодое явление. Возьмем различные события, сопутствующие человеку всю его жизнь, ну, хотя бы детство, юность, старость, любовь, ненависть, горе и радость, взлет или падение — все они, как вечный психологический процесс, оставались в той или иной степени неизменными, одинаково неизбежными, неотвратимыми во все эпохи и века. И только сугубо социальные причины, взбудораживавшие вдруг души людей и вызывавшие определенные активные психологические изменения у индивидуума, были каждый раз, в разные времена, иными. Каждое поколение человечества имело свой социальный опыт, свою, только ему свойственную духовную биографию, отличавшуюся как от предшествовавших, так и от последующих поколений.
Разве мое поколение не отличалось от предшествующего поколения? А с нынешним молодым поколением, несмотря на то что живем под одним небом, ходим по одной земле, сколько случаев, когда расходятся наши вкусы, понимания, порою и взгляды. Тут не приходится обижаться: законы жизни неумолимы, они не ведают ни жалости, ни пощады.
Кстати, как раз мое поколение, юные души которого успели опалиться пламенем войны, выдвинуло из среды разных народов и литератур немало летописцев и писателей. Война — это самое большое социальное событие для всех нас. И многие из нас сразу взялись за перо. И хотя герои этой войны, находясь в горниле страшной битвы, испытывали и страх, и смерть, мужество и трусость, горечь поражения и радость победы, то есть переживали в точности так, как и герои предшествующей войны, переживали в одинаковой мере все ситуации и всю гамму самых разнообразных й острых чувств, однако ставить между этими героями знак равенства невозможно. Повторяю: при всей схожести внешней обстановки, схожести психологических условий в том и другом случае сохранять одно — особенность духовной атмосферы. И фактор, определяющий особенность духовной атмосферы, и есть тот самый социальный опыт, который непременно накладывает свой отпечаток на то или иное поколение.