Долгая лорога домой

Андерсон Пол

— Очень далеко, — сказал Браннох. — Освоенная Вселенная простирается на 100 светолет.

Он зашагал по комнате, обхватив себя руками.

— Я сомневаюсь, что загвоздка в людях, — сказал он. — Особенно, если они действительно с Земли. Тогда они представляют только исторический интерес. Но этот чужак и этот электронно-телепатический контроль — совершенно новое явление. Только представь себе такое оружие! — его глаза сверкнули. — Выводить оружие противника из строя, даже обратить его против владельца — или даже заблокировать сам Технон!

— Такие же мысли, без сомнения, придут и в голову Солар, — сказал Тримка.

— Ну да. Поэтому они так настаивают

на поимке. Если они не смогут этого сделать сами, то люди из экипажа помогут им. Даже если его схватят, он еще будет находиться под влиянием товарищей по экипажу. Так что — подружиться с ними — вещь более важная, чем я себе представлял, — Браннох ходил по комнате, прокручивая факты в голове.

Вдруг он почувствовал себя очень одиноким. Те, кто могли помочь ему здесь, — его телохранители, агент, его шпионская сеть — все они были ничтожной кучкой перед враждебными миллиардами Сол. И надо четыре с половиной года, чтобы сообщение достигло дома… и столько же флоту, чтобы добраться сюда. Неожиданно ему явился образ его дома: обрывистые, напоенные ветром горы Тора, небеса, гудящие от свиста бурь, травянистая степь и лес, широкие светлые равнины, серые моря, катящие приливные волны, влекомые притяжением трех лун, крепко удерживаемых массой планеты; зал его предков, камни и балки, сдерживающие тяжесть прокопченных стропил и древних боевых стягов, его лошади и охотничьи псы, и протяжный крик загонщиков, гордые споры аристократов, твердый, медленный говор крестьян; великая тишь зимнего снегопада и первые зеленые язычки весны — любовь и нежность к своему дому наполнили болью его сердце.

Но он был правитель, а дорога королей трудна. К тому же, — и тут он усмехнулся, — ограбить Землю — прекрасная шутка — пусть только придет день.

Его миссия внезапно была поставлена под угрозу. Он должен раздобыть этого чужака для Центавра, чтобы ученые могли изучить его и воплотить его силу в военных машинах. Недостаток заключался в том, что он должен упредить Сол в том же самом — убрать чужака в случае необходимости.

Он отбросил мысль воспользоваться своими агентами: чем большему числу людей будет известно об акции, тем меньше шансов на успех. Нет, это лучше сделать, использовав тех космонавтов. Но как заинтересовать людей, чей мир канул в небытие вот уже пять тысяч лет?

Вернувшись к сканнеру, он прогнал кассету в обратном порядке. Некоторые изображения показывали сцены уличной жизни. Там также была фотография женщины, весьма привлекательной.

Некая идея пришла ему в голову. Он вернулся на балкон, поднял свой бокал и приветствовал утро легким смешком. Да, это был прекрасный день.

Глава 3

Ленгли проснулся от удушья и оглянулся вокруг. Он был один.

Моментом позже он выпрямился в постели и стал вспоминать.

Земля оказалась почти неузнаваема: больше не было полярных шапок, моря изменили свои очертания, неизвестные города, неизвестный язык, непонятные люди. На все это напрашивался один ответ, и от него он приходил в состояние, близкое к панике.

Сразу после посадки Сарис Хронна неожиданно бежал (почему?), а он и его спутники были разобщены. Затем появился человек в голубом, который разговаривал с ним в помещении, полном загадочных машин — они жужжали, щелкали и вспыхивали. Потом одна из них сработала, и наступила темнота. Он погрузился в дремоту, наполненную бормотанием каких-то голосов. И сейчас он проснулся, голый и одинокий.

Медленно он окинул взглядом свою клетку. Это была крохотная комната, в центре ее стоял топчан, в углу — раковина умывальника, будто

бы вырастающая из зеленого мягкого резиноподобного пола. В стене маленький зарешеченный вентилятор. Двери, как ни искал, он не обнаружил.

Ленгли чувствовал себя потерянным и пытался взять в руки все мужество, которым обладал. Ему хотелось плакать, но события последних дней слишком опустошили его.

«Пегги, — думал он. — Они могли вернуть хотя бы твою фотографию. Ведь это все, что у меня осталось».

Что-то щелкнуло у дальней стены, открылась ранее незаметная дверь, вошли трое.

Звук заставил Ленгли подскочить на месте, и это же дало ему понять, насколько натянуты у него нервы.

Он откинулся назад, пытаясь уловить детали внешнего облика незнакомцев. Но это оказалось трудными. Они принадлежали к другой цивилизации, их одежда и тело создавали впечатление, которое трудно описать, потому, что не хватало понятий.

Двое были гигантами семи футов ростом, мускулистые тела затянуты в тщательно подогнанные плотные черные мундиры, головы выбриты. У них почти не было различий, широкие коричневые лица были совершенно одинаковы. Близнецы?

Третий был гораздо ниже, чуть меньше среднего роста, гибкий, изящный. Он носил белую тунику, темно-голубой плащ, мягкие котурны на ногах и что-то еще, и солнечный круг с глазом был на его груди таким же, как и у двоих за его спиной. Ленгли заметил гладкую красно-коричневую кожу, высокие скулы, чуть приподнятые углы глаз; прямые черные волосы тщательно уложены на голове по кругу. Лицо этого человека можно было бы назвать красивым — широкий лоб, блестящие черные глаза, вздернутый нос, пухлые губы, движения его создавали впечатление нервной натуры.

Все трое были вооружены.

Ленгли почувствовал себя беспомощным и бессильным из-за наготы. Он попытался сделать непроницаемое лицо, но сомнительно, чтобы у него это вышло. Перехватило дыхание.

Шедший впереди изящно кивнул ему.

— Капитан Эдвард Ленгли, — сказал он, — произнося слова с сильным акцентом. Его голос был тихим, резонирующим, подобным великолепно настроенному инструменту.

— Да.

Пришедший говорил на чужом языке, но Ленгли понимал его так, как если бы это был его язык. Это был носовой, высокотональный язык, но с простой и логичной грамматикой. Среди всех чувств Ленгли ощутил огромное удивление своим собственным знаниям, взявшимся вроде бы ниоткуда.

— Позвольте представиться. Я Министр Чантхаваар Танг во Лаурин, начальник оперативного отдела Соларного политехнического Разведывательного корпуса, и, надеюсь, ваш друг.

Ленгли чувствовал, что его мозг цепенеет, но все же пытается анализировать сказанное. Существует три формы обращения: к высшим, к низшим и к равным. Чантхаваар использовал последнюю, причем в вежливой, дружелюбной манере. Его фамилия имела префикс «во Лаурин», очевидный эквивалент префиксов «фон» или «де» в эпоху Ленгли. Однако, только низшие слои аристократии имели такие украшения, высшие же носили титулы, подобные древним королям.

— Спасибо, сэр, — ответил он сдержанно.

— Вы должны извинить нас, мы могли показаться вам невежливыми, — сказал Чантхаваар со странной привлекательной улыбкой. — Ваши товарищи в безопасности, и вы можете встретиться с ними. Однако, как космонавты, вы должны понять, что мы вынуждены были так поступить со свалившимися к нам на головы неизвестными.

Он дал знак одному из охранников, и тот положил на стол сверток с одеждой. Одежда была подобна той, которую носил Чантхаваар, но без военного символа и пылающей звезды.