Долгая полночь
Шрифт:
– Что вы задумали? – спросил Жан.
Вместо ответа Жанна расстегнула небольшой кошель и вытащила кусочек мела. Джованни умер шестьдесят четыре года назад, когда не было на свете ни Филиппа, ни Эдуарда, но ветра и дожди ещё не успели уничтожить отполированную поверхность плиты. В самой верхней её части мастер-резчик выбил короткую эпитафию – ниже, видать, предполагалось начертать герб семьи, да только родственнички решили, что умершему и без него в раю будет удобно. Места оставалось ещё много.
– Посылать глашатая, – с нехорошей улыбкой ответила Жанна.
Узор сам ложился под руку. Жанна быстро нарисовала звезду о девяти лучах, пометила особыми знаками каждый, следя, чтобы не смазались линии. Мел – очень ненадёжное орудие в руках колдуна, любое неловкое движение сотрёт начертанное, а некстати пошедший дождь смоет всё начисто, но зато нет ничего быстрее, чем набросать нужный рисунок мелом на камне. А потом надрезать запястье, капнуть немного крови в центр узора и позвать. Так, чтобы услышал тот, кому адресовано.
Сколько она уже наколдовала за эти дни в Руайяне? Что думает о ней Всевышний, глядя на колдовской рисунок?
И есть ли ему вообще до этого дело?
Шарль, Джек и Сэм смотрели на неё с потусторонним ужасом, сэр Джон – отрешённо, словно смирившись с происходящим.
– Ты слышишь меня, – сказала Жанна. Рисунок был ей давно знаком, она лишь внесла в него небольшие изменения, и не сомневалась в успехе. Краем глаза колдунья видела Солнечного рыцаря, который следил за каждым её движением. – Отзовись.
Рисунок вздрогнул. Кровь, начавшая было сворачиваться, дёрнулась, слилась вместе и подняла голову, раскрыв клюв. Мелькнули перед глазами перья.
Большая серая сорока уставилась на Жанну.
– Изгоняющая! – птица попыталась выпорхнуть из узора, но к ноге её прицепилась бледная цепь, и ничего не вышло. – Отпусти! Не тебе призывать духов!
– Я ведь сумела тебя вытащить, значит, мне, – усмехнулась Жанна. – Не тебе решать, так что заткнись и слушай. Ты полетишь сейчас над городом, найдёшь всех духов, кого увидишь, и скажешь им, что сейчас Изгоняющая на старом кладбище у северной церкви. Одна, без толпы английских солдат под боком. Тогда я тебя отпущу. Поняла?
Сорока кивнула.
– Они придут и убьют тебя, Изгоняющая, – прочирикала она.
– Второго не обещаю. А вот первое мне нужно.
Сорока вспорхнула ей на плечо.
– Клянусь, что расскажу всем духам и демонам, какие попадутся на глаза, что Изгоняющая стоит одна на старом кладбище у северной церкви и ждёт, – чирикнула она. – Клянусь, что найду всех, кого сумею.
– Клянусь, что путы спадут, если ты это сделаешь, – негромко ответила Жанна, сминая пальцами цепь. – А теперь проваливай.
Птица взмахнула крыльями и в один миг исчезла где-то в небе. Колдунья села прямо на плиту, поджав ноги и сложив их по-восточному. По телу разлился смертельный свинец усталости, и она знала, что выглядит сейчас не лучшим образом. Такой призыв, может, стоил бы совсем немного для настоящей ведьмы, заключившей сделку с Дьяволом, да только Жанна таких никогда не видела, разве что на костре, и уж тем более в жизни бы не стала торговаться с сатаной. Хотелось спать, ноги стали ватными, и лишь чудовищным усилием воли Жанна не позволила себе лечь на твёрдый гранит.
– Не мне судить о колдовских делах, – сказал Жан. – Будь здесь отец Фредерик, он бы вас уже проклинал на все лады. Я – не он, но и мне кажется неразумным то, что вы сделали.
– Почему же? – Жанна повернула голову.
– Это опасно. Вы ведь сообщили всем духам сразу. Разве они не кинутся все сюда в попытках убить вас?
– Так и есть. Именно потому мне и нужны мужчины.
Она подмигнула лучникам.
– Но зачем?
– Мессир Жан... – вздохнула колдунья. – Я видела на вашем мече серебряную филигрань, а значит, вы умеете сражаться против духов. Может, даже сражались раньше. Такой же серебряный узор покрывает клинок вашего слуги. Верно, Берт?
Громила оторвался от изучения сорванной у одной из могил ромашки и согласно кивнул.
– Верно, – сказал он.
– Мой меч просто стальной, – хмуро заявил Шарль. Оружие он достал из ножен и теперь разглядывал сверкающий на солнце клинок, поджимая губы. – И болты у арбалета тоже.
Жанна пожала плечами.
– Сталь им тоже вредит. Просто с серебром выжить в схватке с духом куда проще. А уж для одержимого и деревянная дубина сойдёт.
– Но что мы будем делать, если из мертвеца вырвется тот, кто вселился в него? – несмело подал голос Шарль.
– Это пустые сказки, – ответила колдунья. – Если убить одержимого, дух всего лишь уйдёт обратно за Грань, откуда и пришёл. А экзорцистов люди предпочитают дождаться, чтобы он исчез навсегда и не вернулся обратно. Убивайте их без страха.
Она хотела было предложить Жану уйти, но вовремя поняла, что гордый рыцарь и не подумает этого сделать. Он скорее оскорбится таким предложением, даже если будет трястись от страха. Впрочем, на лице Жана не дрогнул ни один мускул, словно и не ему сейчас предстояло грудью встречать толпу бесов.
– Если бы я велела сороке рассказать обо мне только вашему брату, – продолжила колдунья, – разве он не заподозрил бы неладное? Одержимый не дурак. Он раскусит ловушку. А вот если сорока твердит об этом всем, кого увидит... Нам останется лишь поймать его.
– Если только мы доживём до этого часа. Но дело всё равно сделано, и отступать некуда, – сказал Солнечный рыцарь. – Что ж, тогда остаётся только ждать.
Он уселся на одну из могил и закрыл глаза.
[1] Memento quia pulvis es – «Помни, что ты прах» (лат.)