Долгая полночь
Шрифт:
Так и стал Ланс рыцарем, а товарищи начали сторониться его, да и за рыцаря-то не считали. Слишком уж нечестивым казалось им то, что сделал Ланс. И вскоре ушёл он из королевского войска, да и отправился странствовать.
За несколько лет путешествий по всей Франции научился Ланс обманывать и наживаться не хуже любого ростовщика, а меч из ножен доставал, только чтобы попугать крестьян. Бывало что и разбойничьи банды он громил, да только не силой, но хитростью – вызнавал, где те скрываются, да и приходил в ближайший городок нанять людей. А потом обрушивался внезапно на бандитов и получал награду. Не иначе как сама Дердаэль не отворачивалась от него, потому как везло ему всегда и везде.
– Начало не слишком-то приятное, – заметила Жанна.
– А как вы думаете, почему мой дед, Бевир д’Олерон, забыл правду и рассказывал всем прекрасную балладу? – усмехнулся Солнечный рыцарь. – Но продолжай, брат.
И прослышал однажды Ланс о чудаке-графе, который обещал выдать свою дочь за любого, кто выполнит его задание. Дочь у него слыла небывалой красавицей, но даже будь она толстой карлицей, Ланс всё равно отправился бы попытать счастья – слишком уж велик был куш. Все наследство и титул, а нужно всего-то выполнить прихоть старого дурака!
Правда, ещё по пути во владения д’Олерон встречал он по дороге других шевалье, и все как один кляли скупость и безумие старого графа. Никто, правда, почему-то не захотел рассказать, чего же именно требовал отец невесты, и это только разогревало пыл Ланса.
Граф оказался довольно грубым и мерзким старикашкой, из тех, чьи плечи согнули годы, а норов стал совсем уж горячим. Дочь его не отличалась красотой, хоть и дурнушкой не была – так, серая мышь, каких много по деревням и городам. Ланс, не будь дураком, вежливо представился и спросил, чего же хочет отец за это прелестное создание.
Д’Олерон тогда и ответил ему:
– Я, – говорит, – дал клятву перед лицом Господа, что выдам дочь лишь за того, кто сможет ей достойное жилище построить, да такое, чтобы никто не смог её там обидеть. А потому желаю я, чтобы ты выстроил замок на одинокой скале, что в двух милях на запад отсюда, и провёл к нему мост из цельного камня, потому как скала эта торчит прямо из моря.
Почесал затылок Ланс, но подумал, что если ничего не выйдет, он всегда сможет просто удрать, да и согласился. Тут граф ухмыльнулся и добавил:
– Знал я, что все прошлые женихи дураками были, да только ты их всех за пояс заткнёшь. Ведь сделать всё это надо за одну ночь!
Понял Ланс, что поспешил он, но попытка не пытка – сел он снова на коня и поехал к скале.
Но, конечно, не по силам человеку за ночь выстроить целый замок, да ещё и посреди моря. Сел тогда Ланс на камень и стал думать, всё больше помышляя о том, чтобы собраться и уйти восвояси. Встал, уходить собираясь, да и сказал в сердцах:
– Хотел я обмануть старого осла, да только сам в ослах оказался. Не построить здесь замка не то что за одну ночь, но даже и за сто лет, разве только нечистая сила поможет мне!
И только он договорил, как засвистел в ушах ветер, поднялась столбом редкая пыль, и видит Ланс – стоит перед ним человек в чёрном плаще, бледный, худой, да и смотрит с интересом.
– Если уж ты так хочешь взять в жены свою ненаглядную да земли графа получить, – говорит, – что даже на помощь нечистой силы согласен, то я не могу пройти мимо. Хочешь, помогу?
– Так ведь наверное, и плата будет велика, мне в жизнь не заплатить, – сказал ему Ланс. – Но один раз я уже поторопился с решением, так говори же!
Демон засмеялся – понравились ему слова шевалье, а потом сказал:
– Сам ты только что сказал, что без нечистой силы замок тебе не построить, и я это сделаю за сущий пустяк: отдай мне первенца, что родит твоя будущая жена. Согласись, и я построю тебе и замок, и мост, и сделаю всё без обмана.
Крепко задумался Ланс – боялся он связываться с демоном, но жадность победила, и шевалье согласился, попросил только дать ему шанс оставить сына. Захохотал демон, любил он веселиться, и сказал:
– Будь по-твоему. Пусть раз в три дня к тебе будет приходить мой слуга, а жена твоя называть имена, и так целый месяц. Угадает его имя – оставлю тебе наследника, нет – заберу с собой!
И только Ланс сказал «да», тут же демон и начал строить. Появилась сотня бесов из-под земли, коснулись они обрыва, гикнули, крикнули, и вырос мост длинный до самой скалы – едва успел рыцарь глаза протереть. А потом выхватили бесы резцы, да и принялись рубить и рассекать – только камни во все стороны полетели. Лишь под утро опомнился Ланс, сел на коня и поскакал обратно к графу.
Пришлось графу сдержать слово и отдать дочь за безвестного проходимца. Вскорости умер он, и особняк снесли, а Ланс с женой зажил в Монтендре. Да только помнил рыцарь крепко уговор с демоном, и когда родился у него сын, пришёл за ним слуга – мерзкий карлик в заношенном до дыр камзоле и остроконечной шляпе, поля которой прикрывали лицо. Стал он ходить вокруг и посматривать на Бланку, а та думала, какое же имя назвать.
– Может, Флоран? – спрашивала она.
– Нет, – отвечал карлик.
– Ален?
– Нет!
– Луи?
– Нет, нет, нет! – смеялся карлик и исчезал. С каждым визитом одежды его всё больше украшались золотом, борода отрастала, а сам он становился выше, и Бланке становилось всё хуже.
Так продолжалось до последнего вечера. Но тут приснился графине вещий сон, и сказала ей сама Дердаэль, что если выйдет она погулять по острову Олерон, то сумеет обмануть демона. Собралась тогда Бланка и пошла – одна, без свиты. Вошла она в рощу, что лежала вблизи замка, а там стоял огромный дуб с дуплом, из которого доносилось странное жужжание. Подошла графиня ближе, заглянула в дупло, и видит: сидит в нем тот самый мерзкий карлик и прядёт золотую нить, а прялка напевает: