Долгих лет царствования
Шрифт:
Вот уж пять лет миновало, а для меня в этом мире места всё ещё не было. Либо я, совершенно незаметная, топталась у стенки, либо меня упоминали с горькой усмешкой. Неловкая Фрея, странная Фрея, заикающаяся молчаливая Фрея, что так случайно и просто разбрасывается своими грубостями. Вы слышали, что она экспериментирует в своём подвале? Вы слышали, что она чуть свой дом не сожгла? О, ну как, как можно так вести себя при дворе?!
Ну, или мне просто постоянно что-то чудилось. Ведь никто не сплетничал обо мне у меня перед глазами. Тогда ни со мной, ни при мне вообще никто ничего не говорил.
Ну,
Вот только почему-то мне было не всё равно. Я заботилась о том, что обо мне думали люди. Заботилась о том, что они говорили. И мне следовало уйти, прежде чем этот двор изменит меня.
– Привет, Фрея!
Я обернулась на голос с радостной улыбкой. За всё время у меня был только один друг, но Наоми оказалась так прекрасна, что я больше ни в ком никогда не нуждалась! Она обратилась ко мне тогда, когда впервые прибыла в столицу со своим братом Якобом, нашла меня сжавшейся в углу, подошла ближе и утянула в тихий разговор. У нас было так мало общего, она интересовалась своими любимыми романами, историей, приключениями, а я чувствовала себя счастливой с математикой и исследованиями, но в душах будто бы что-то перемкнуло!
Сегодня она выглядела довольной. Она всегда казалась той версией придворной красоты, что особенно мягка и сладка. Эти большие карие глаза, крохотный курносый носик, прекрасные ямочки… А эти чёрные волосы, уложенные в высокую причёску косами, в которых было множество драгоценных камней, и её тёмная кожа, сверкающая от ювелирного порошка, что нынче стал столь популярным…
– Привет! – отозвалась я.
Она присела на стул рядом со мной и попыталась разложить свои пышные юбки.
– Почему ты села здесь, Наоми? – промолвила София. – Нет, ты нам, разумеется, совершенно не мешаешь, но Его Величество так тяжело трудился, рассжаивая нас…
– Его Величество, думаю, не будет возражать, если я проведу тут со своей подругой пару минут! – отозвалась Наоми, пусть, когда посмотрела на меня вновь, после этих слов, переменилась немного в лице. Она придвинулась ко мне поближе. – Люди за моим столом просто отвратительны… - пробормотала она мне.
– О, и ты удивлена?
– Я даже предполагала такое, но когда брат умчался, мне показалось, что меня будто бы бросили на растерзание… А как ты тут, держишься?
– Жива. А ты-то почему тут?
– О, у меня тоже, как обычно, совершенно нет выбора…
– Девочки, о чём вы там так ужасно шепчетесь? – промолвила Клэр. – Секреты – это так до отвратительности грубо! Нет, вы нынче и вовсе можете сплетничать о нас!
– Мы б о вас никогда не сплетничали! – отозвалась Номи. Она вновь покосилась на
На самом деле, очень многое. Наверное, именно это и имела в виду Наоми. Она получала удовольствие от двора, поэтому была готова прощать придворных за их жестокость и тщеславие. Каждое оскорбление обращалось безобидным недоразумением, да и хорошие люди не могли разрушить плохой день – мы просто сидели с Наоми вдвоём, и никто нас обычно не трогал.
– Ну что же, я надеюсь, вы там не скучаете, - промолвила Клэр.
– Расскажи мне, - София немного подалась вперёд, - как там твой брат, Якоб?
– Спасибо, он в полном порядке.
– Такой привлекательный молодой человек! Полагаю, девушку он себе отыщет совсем-совсем скоро! Или он ещё наслаждается жизнью и считает, что успокаиваться ему слишком рано?
– Ну, мне-то откуда знать, - пожала плечами Наоми. – Вам лучше спросить его самого!
– Ну, ведь его сестра должна знать хоть что-то. А как же женская интуиция? Молодые люди редко знают, чего они хотят, но ты должна хотя бы догадываться…
– А что до Мадлен Вольф? – поинтересовалась Клэр. – Ведь она совершенно свободна, и из них получится просто замечательная пара! Только представьте, какими хорошенькими у них будут детишки!
– О да! – согласилась Софья. – А насколько твой брат с нею близок, Наоми? Стоит организовать знакомство, если что, когда она вернётся из своего имения! О, они оба до такой степени очаровательны, что тут же влюбятся друг в друга!
Наоми спасло от ответа только то, что в зале вдруг все притихли. Король стоял, протягивая руки к толпе.
– Прежде чем вам дадут следующее блюдо, - промолвил он, - я должен устроить маленькое представление…
Другие правители, вероятно, так не развлекаются на своих днях рождения. Но ведь их король ничего не делает случайно. Он должен продемонстрировать свою экстравагантность и доброжелательность, и, соответственно, всё это он обязан спланировать самолично.
Актёры проскользнули в зал сквозь заднюю дверь. Одна из женщин проскользнула мимо нас с Наоми и как-то странно усмехнулась, даже осклабилась. За нею следовали акробаты, кружившиеся в странном танце люди, и кто-то даже прошёл на руках, а ещё жонглёры промчались мимо, помахивая кольцами в воздухе. Наряды их сверкали, перехватывая свет, и смотреть на всё это было почти больно.
Когда они наконец-то добрались до передней части помещения, то низко поклонились королю, прежде чем вновь вернуться к представлению. Кто-то аплодировал, а один из них уже отбивал чечётку, и в окружившем гостей громе звенели кольца, в один миг обратившиеся в ножи.
Я смотрела будто сквозь них на большой стол. Торстэн Вольф, лучший друг короля, сидел слева в двух шагах от Его Величества, и было видно, что ему не смешно. Но Торстэну Вольфу, впрочем, никогда не смешно. Если он когда-то и улыбался, то уж явно случайно. Он был куда младше короля, наверное, чуть больше двадцати лет, но они всегда оставались неразлучны. Иногда можно было подумать, что король просто сбросил на Стэна все свои заботы, чтобы оставаться просто беззаботным человеком и радоваться жизни.