Долгих лет царствования
Шрифт:
– Просто так. Ведь должен быть путь. Мы не можем вновь позволить себе потерпеть неудачу?
– Ты думаешь, что это поможет разобраться со всеми убийствами?
– И это тоже.
Мы вновь приблизились друг к другу, пока разговаривали, и теперь между нами было не больше полуфута – я буквально чувствовала прикосновение складок его рукава к своей коже. Он так тревожился – всё это было бессмысленно… И я провела пальцами по волосам, отчаянно пытаясь отогнать тревогу подальше от себя.
– Ты должна найти путь… - повторил он, - потому что заботишься
Эти слова должны были жалить, будто бы истинное обвинение, но в устах Фицроя они звучали будто бы всамделишный вопрос, и ответ казался неимоверно важным в первую очередь для меня самой.
– Частично для того, чтобы защитить себя, - тихо промолвила я. – Частично – чтобы защитить всех. Если нападения повторятся… Сколько ещё людей может погибнуть? И разве это не моя ответственность – убедиться, что ничего такого не будет? Не то чтобы это было виной твоего отца – смерть всего двора, - но теперь, когда мы…
– Мой отец был ужасным человеком.
Я смотрела на него. Это заявление было не внезапным, не взятым будто бы из воздуха, и оно словно разрушало весь его мирок – а он всё так же отмерял кислоту, словно вообще ничего не случиилось.
– Что?!
– Мой отец. Он был просто ужасен. Никогда не заботился ни о ком, кроме себя самого, - его речь звучала абсолютно спокойно, но гнев плескался где-то в глубине души, прячась за слоями слов, словно он давно уже подавлял это чувство, а оно всё рвалось на свободу. – И он точно знал, кого хочет видеть вместо тебя – и наказывал, пока не изменишься. А я никогда не был тем, кого он хотел видеть на моём месте.
– Фицрой… - я понятия не имела, что должна ему сказать, ведь не знала его достаточно хорошо, чтобы не согласиться. – Даже если ты в этом уверен, это ещё не означает, что это правда…
– Конечно же, это правда, - он говорил это так спокойно и так равнодушно. – Он хотел, чтобы я был его настоящим сыном. Реальным наследником. Но я не мог им стать – и тогда он мечтал, чтобы меня и вовсе не существовало. Но и этого я сделать не мог. Определись он, чего желал больше, то совершил бы это, но он менял своё мнение по нескольку раз на день. И даже если б я делал то, что он хотел, я бы никогда не успевал за его мыслями –он ведь менял решение каждую секунду.
– Ты – настоящий сын.
Он рассмеялся.
– Я ведь уже говорил тебе, Фрея, что всегда должен был делать что-то, чтобы люди пытались меня принять. Я ведь угроза. А если б у моего отца был настоящий сын, я б стал угрозой и для него. А если б его не было, я был бы угрозой для всех остальных… Будь я слишком серьёзен, я бы превратился в сплошное разочарование. Легкомысленен – не доказал бы им, что имею честь быть его сыном. А ещё у меня никогда не могло быть своего мнения, если оно не соответствовало с его собственным, и я должен был отбрасывать его каждый раз, как он требует. Каждую секунду своей жизни я пытался соответствовать – а ведь даже не знаю, кто я. И в итоге, это всё так бессмысленно…
Я не знала, как ему
– А твоя мать? – спросила я.
– Понятия не имею. Её словно и вовсе не было в моей жизни, и мой отец… Просто хотел её забыть.
– А что с нею случилось?
Он только быстро пожал плечами.
– Она ушла – это всё, что кто-либо мог мне сказать. Я, конечно, узнал о ней совсем немного, когда сам искал, но… - он вздохнул. – После всего этого я его любил. Всё ещё мечтал о его одобрении. А теперь он мёртв, как и все остальные, и теперь уже…
Он покачал головой.
– Он спрашивал меня раньше, хотел ли бы я когда-нибудь стать королём. А я не знаю, хотел ли на самом деле править. Но будь я королём, может быть, тогда он наконец-то одобрил бы меня? Да, да, я хотел. Иногда это было моей единственной целью. Но я не боролся за власть, у меня не получалось сражаться… Просто это значило что-то раньше… А теперь и этого не осталось.
– Мне так жаль… - этот импульс казался слишком сильным, чтобы я могла воспротивиться. Я протянула руку, касаясь его ладони. Он смотрел на мои пальцы – как и я, - и я чувствовала жар его тела.
А после Фицрой отступил, потянувшись за следующей кислотой, и моя рука безвольно упала.
– Ну, а что ж ты? Готова к завтрашнему дню?
Я закрыла глаза.
– Я к завтрашнему дню вообще никогда не буду готова, - мне тоже следовало быть честной, но казалось так сложно оставаться правдивой – учитывая то, насколько эгоистичным мне всё это казалось. – Я чувствую себя будто какой-то воровкой… Они будут смотреть меня и ненавидеть за то, что я тут, когда все те, о ком они заботились, давно уже отошли в мир иной.
– Нет, не будут, - покачал головой Фицрой. – Только не завтра. Завтра все их мысли будут сконцентрированы на них самих и их огромном горе, так что они не станут ненавидеть тебя за это.
– Но ведь я буду там! Прямо у них на глаза, королева, что занимает чужое место, когда не может… - я взглянула на него, чувствуя свой испуг. Я не сказала, конечно, что я не настоящая королева – не произнесла этого вслух. Но Фицрой лишь покачал головой.
– Если люди не будут тебя знать, они завтра тебя даже не заметят. Уж поверь. И если даже заметят – сил на ненависть у них не останется, а никто по-настоящему присматриваться не будет.
– Люди всегда присматриваются.
– Да, обычно они это делают – но сегодня совсем не тот день. И завтра тоже.
– Я всегда думала… - я запнулась, пытаясь собраться с мыслями. – Мне казалось, что тебе было бы всё это очень легко и просто. Мне всегда казалось, что ты…
– А мне казалось, что это должно быть легко для тебя. Никто на самом деле не думает о том, что происходит с человеком.
– Я думаю, - возразила я яростнее, чем хотела. – И мой отец… Люди, которые помнят мою мать, то, какой она была прекрасной. Я чувствовала их взгляды на себе всё это время, и мне не хотелось быть частью этого! Мне просто хотелось запереться здесь и остаться наедине с наукой…