Долгий путь в лабиринте
Шрифт:
— Все еще увлекаетесь скрипкой? — вдруг сказал он. — Я наслышан о ваших музыкальных вечерах.
Гейдрих перехватил отраженный зеркалом взгляд руководителя СС. Почудилась насмешка в глазах Гиммлера.
— Вы всерьез задали этот вопрос, рейхсфюрер? — угрюмо проговорил он.
Гиммлер отошел от зеркала, сел в кресло.
— Да, всерьез. Ведь вы посылали в Париж человека, чтобы тот попытался разыскать для вас «Страдивари».
— Верно, мой человек, ездивший в Париж по делам службы, имел от меня такое частное поручение.
— Огорчило, а не встревожило, — сказал Гиммлер. — Огорчило, что вы потерпели неудачу. Видите ли, не исключено, что может быть обнаружена еще одна такая скрипка…
— Где же?
— Вы докладывали о делах на Кавказе, и я вдруг вспомнил о своем недавнем разговоре с одним человеком. Он выходец из России, в прошлом богатый нефтепромышленник и страстный меломан. Так вот, он утверждает, что знал на своей бывшей родине владельца «страдивари»!
— На Кавказе?
— В Баку.
— Вот как! А когда эмигрировал этот ваш меломан?
— Лет двадцать назад.
— И с тех пор, конечно, не ведает о судьбе владельца «Страдивари»? Да он сто раз мог переменить адрес, умереть, наконец, продать свое сокровище.
— Все правильно, — сказал Гиммлер. — Я только навел вас на след. Сейчас у вас появились возможности произвести поиск в этом районе Кавказа. При удаче вы могли бы принять меры, чтобы скрипка не погибла при оккупации Баку нашими войсками.
— Но я не знаю даже имени ее владельца!
— Это мы установим.
— Спасибо, рейхсфюрер.
— Не стоит, Рейнгард. Ведь мы должны помогать друг другу, не так ли? — Гиммлер положил ладони на стол, подвигал пальцами, будто перебирал бумаги. И вдруг сказал: — А какие отношения сложились у вас с соседом?
— Я не знаю, что вас интересует, — осторожно проговорил Гейдрих, поняв, кого имеет в виду собеседник. — А вообще отношения обычные. Не сказал бы, что адмирал очень уж симпатичен мне…
Он знал, что Гиммлер недолюбливает Канариса, потому не боялся попасть впросак.
— А что интересного докладывают осведомители?
— В абвере действуют несколько секретных сотрудников СД. Но ни одному из них не удалось сколько-нибудь сблизиться с адмиралом Канарисом.
— Надо, чтобы нашелся такой человек, — сказал Гиммлер и пришлепнул ладонями по полированной крышке стола. — Не подойдет ли на такую роль этот ваш Теодор Тилле?
— Не знаю, — пробормотал Гейдрих. — Вы ошарашили меня. Вот не думал о таком варианте.
— Но Тилле надежен?
— Вам известно, кем оказался его служащий!
— Как раз это могло бы сработать в нужном направлении… Главное, чтобы не было сомнении относительно личности самого Тилле. Есть у вас претензии к этому офицеру?
— Пока нет.
— Тогда хорошо. Возникла мысль о любопытной комбинации.
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ГЛАВА
В спортивном центре СД окна были распахнуты, под высоким сводчатым потолком крутился большой вентилятор. И все же двум мужчинам, возившимся на борцовском ковре, было жарко: обнаженные торсы спортсменов лоснились от пота, лица раскраснелись.
— Снова не так, — крикнул Энрико, когда Гейдрих, сделав неудачную попытку бросить партнера через себя, сам оказался на земле. — Падая, округлите спину. Нужен перекат, чтобы вы успели вскочить на ноги и ринуться на врага, прежде чем он очнется после броска. Вот, смотрите!
Он показал, как выполнить прием.
Гейдрих примерился и так швырнул Энрико, что тот упал на ковер в нескольких шагах от «противника».
— Это ближе к истине, — сказал Энрико. — Должен заметить, вы быстро все схватываете, группенфюрер. Чувствуется хорошая гимнастическая школа… Но пока мы постигли самое легкое.
— Насколько мне известно, каратэ — главным образом удары, а не броски.
— Верно. И я предупредил, что удары знаю значительно хуже. Вам надо бы подыскать настоящего специалиста.
— Покажите, что знаете.
— Арсенал ударов самый разнообразный: головой, ребром ладони, кулаком, локтем, даже пальцами. И разумеется, ногами. Основной принцип — резкость и точность, но не сила.
— Покажите такой удар.
Энрико прошел в угол зала и вернулся с круглой гимнастической палкой. Попросил, чтобы Гейдрих подержал ее горизонтально за концы.
Короткий взмах руки — и ребром ладони Энрико перерубил палку. Ее обломки не дрогнули в кулаках у Гейдриха.
— Здорово! Я смогу так?
Энрико покачал головой.
— Дайте-ка вашу руку, — сказал Гейдрих.
Ладонь Энрико выглядела как обычно. На ней не было даже красноты.
— Надо тренировать ладонь, чтобы затвердела?
— Такие упражнения полезны. Но не это главное. Важна резкость удара, умение расслабить мышцы… Однажды я прочитал: если вложить в ружье сильный заряд и выстрелить стеариновой свечой, она пробьет доску. Вот объяснение, почему мастера каратэ легко разбивают кирпич, даже два кирпича!
— Кулаком?
— Кулаком или ребром ладони.
— Ловко, — пробормотал Гейдрих. — А удары по противнику?.. Все равно куда бить?
— Нет. На теле человека есть особо чувствительные точки. Одна у основания носа, другая под грудной костью — там сплетение нервов… Таких точек много, я покажу их. Но на сегодня хватит.
Они приняли душ, оделись.
На улице Гейдриха ждал спортивный «хорх». Неподалеку стоял синий «опель», принадлежавший Энрико.
— Мне говорили, вы водите самолет? — спросил Гейдрих, скользнув взглядом по маленькому автомобилю своего тренера.