Долгий путь в лабиринте
Шрифт:
Знал это и Энрико.
— Есть ли надежное убежище? — спросил он.
— Пока поживу у него. — Радист кивнул на товарища. — Долго нельзя: он с семьей…
— Что-нибудь придумаем, — сказал второй. — Семья есть семья, но мы знали, на что шли. Не беспокойтесь, товарищ. Рискуем не больше, чем вы… Давайте думать о работе.
Энрико вспомнил слова, сказанные Кузьмичом на одной из последних встреч. Вот и пришло время, когда он все должен взять на себя.
ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ГЛАВА
Утро
В ту минуту, когда на совещании у Гитлера было принято решение, чтобы отделение штандартенфюрера Тилле сменило хозяина, он подумал, что у Гиммлера и Гейдриха не получилось с работой по этому направлению. Передача отделения в военную разведку — ловкий ход: РСХА избавляется от малоперспективного дела, более того, взваливает его на плечи своего давнишнего конкурента. Такое бывало, и не один раз.
Но сейчас, листая бумаги, он все больше убеждался, что поспешил с выводами. Судя по документам, отделение действовало активно. Все, что оно осуществило — от поисков и вербовки нужных людей до подготовки агентуры и заброски ее на Кавказ, — все было сделано квалифицированно, в хорошем темпе. И вот итог: в нефтяном центре противника осели и действуют несколько групп…
Так почему же их передали в абвер, эти группы и само отделение? Как объяснить, что с таким предложением выступил Геринг, который последнее время вообще стоял в стороне от всего, что касалось деятельности секретных служб? Вот и Гиммлер с Гейдрихом не очень-то защищали свои права. Гейдриха еще можно понять — у него кроме РСХА полно дел в Богемии и Моравии, где с началом восточного похода все больше накаляется обстановка. Ну а Гиммлер? Достаточно было его твердого «нет», и фюрер никогда не пошел бы против воли «железного Генриха».
Канарис прошелся по кабинету, мягко ступая по толстому ковру, постоял у военной карты с нанесенной обстановкой. Пунктир крохотных голубых флажков причудливо изгибался, образуя линию фронта в России. До Кавказа было еще очень далеко…
Он вздохнул, вспомнив, что было время, когда весь Апшерон — уникальный природный резервуар с миллионами тонн нефти — уже находился в немецких руках, точнее, у немцев и турок, оккупировавших Баку в сентябре 1918 года. Но счастье, увы, продолжалось недолго: спустя два месяца тех и других вытеснили англичане. Да, в ту пору Англия была сильнее, куда сильнее истощенной войной, нищей Германии, которую еще и потрясали революционные взрывы…
Он вернулся к столу, взял новую папку. Собранные в ней документы тоже относились к Баку, но охватывали более поздний период — 1940 год. Люди абвера, действовавшие на западе Европы и в Турции, доносили: по некоторым данным, следует считаться с возможностью акций против Баку со стороны англичан и французов. Первые обсуждают план нападения на этот район с моря и воздуха. Что касается французов, то не исключена попытка генерала Вейгана совершить марш на Баку из Сирии. Те и другие ставят целью захват нефтяных источников Советов, если бы Гитлеру удалось склонить Россию на военный союз с Германией.
Канарис
По каким-то причинам эти планы остались на бумаге. Скорее всего, помешала твердая позиция русских. На другом конце континента топталась у советской границы гигантская Квантунская армия японцев. Получив в свое время урок на озере Хасан, японцы не спешили выступить против Советского Союза. Вот и англичане с французами поняли, что на Кавказе им будет противостоять столь же грозная сила…
Но теперь обстановка изменилась коренным образом. Один за другим отпали претенденты на русскую нефть, отпали все, кроме третьего рейха. Пусть Германия испытывает трудности на Восточном фронте — сейчас, в середине суровой зимы. Однако не за горами весна, лето — благодатная пора для немецких бомбардировщиков и танков. В кампании 1942 года они должны достичь и достигнут заветной цели. А захват Кавказа откроет Германии путь на Ближний Восток и в Индию…
Вошла секретарша с чашкой шоколада.
Он взял чашку, сделал глоток и пододвинул к себе новую папку — на этот раз личное дело бывшего штандартенфюрера, а теперь оберста Теодора Тилле. Через полчаса Тилле должен был прибыть с докладом, и Канарис хотел подготовиться к беседе с новым работником.
Перебрав документы папки, он вновь впал в задумчивость. В досье все свидетельствовало в пользу начальника отделения. В чем же причина того, что с этим офицером так легко расстались руководители РСХА?
Полчаса истекло. Прогудел зуммер, мигнул и погас скрытый в раструбе у письменного прибора крохотный красный огонек — знак, что вызванный адмиралом человек прибыл и ждет аудиенции. Канарис притронулся к кнопке звонка. Вслед за тем отворилась дверь, офицер шагнул в кабинет. Канарис вышел из-за стола, протянул ему обе руки, широко улыбнулся.
Тилле вспомнил напутственные слова Гейдриха: «Он будет улыбаться, прямо-таки сиять от счастья по поводу вашего перехода в военную разведку. Не обольщайтесь, не верьте ни единому его слову. Один ошибочный шаг — и он все поймет, найдет возможность раздавить вас, причем сделает это так, что мы будем бессильны помочь. Короче, помните, зачем вы у него, не оплошайте. Не забывайте, что остаетесь в кадрах СД. Успешная работа у Канариса — и через год вы уже группенфюрер!.. Видите, я целиком доверяю вам, откровенен до конца. Напоминаю еще раз: не оплошайте!»
— Догадайтесь, над чем я ломаю голову, — сказал Канарис, усаживая гостя в кресло. — Никак не могу взять в толк, как случилось, что мой друг Гейдрих отпустил вас в абвер. Группы на местах, само отделение — это понятно: сейчас трудное время, нельзя распылять силы, работа по важному направлению должна быть сосредоточена в одних руках. Но вас-то он мог удержать? Вы где угодно были бы на месте!
— Так распорядился фюрер, — холодно сказал Тилле. — Полагаю, ему виднее.
— Да, фюрер… Он сказал, что лично знает вас… — Канарис остановился, посмотрел на Тилле.