Долгий восход на Энне
Шрифт:
— Фролов, ты слышишь меня?
— Да, командир.
— Вызови шлюпку и переведи ее поближе, она вскоре может понадобиться.
— Я уже пытался, командир. Сигналы не проходят. Нет связи. Похоже, сели батареи передатчиков.
— Только этого нам не хватало… Будьте наготове. По-моему, здесь что-то затевается. Держите трансляторы включенными, и по моему сигналу все вместе пробиваемся к выходу, оружие применять запрещаю, что бы ни случилось.
— Все сделаем.
Ротанов не мог понять, почему исчезла связь. Батареи? Вряд ли они сели все сразу… Могли быть неизвестные им физические причины, структура пространства в непосредственной близости от центра «черной дыры» так сильно изменена, что законы прохождения радиоволн здесь никому не известны. Ротанова тревожило то, что связь исчезла именно сейчас. Хорошо хоть трансляторы работают на близких расстояниях и они могут разговаривать друг с другом.
Между тем события на площади развивались своим чередом. В центр круга, освещенного синим пламенем костров, вошло четверо воинов. Ротанова
— Воинам нашего племени нельзя касаться оружия, несущего смерть. Потому мы так рады чужеземцам. На наших богатырских игрищах им одним дозволяется в схватке с врагом потешить себя окровавленной сталью.
Снова раздался удар гонга.
В верхней части ущелья послышался тяжелый топот. Воины оттеснили толпу и образовали узкий проход, идущий от центра площади до входа в ущелье. В полумраке Ротанов плохо видел, что там делалось, но какая-то темная масса, приземистая и подвижная как ртуть, двигалась вдоль бронзовых стен, составленных из щитов, к центру круга.
— Есть ли среди вас тот, кто хочет помериться силой с дроном?! — закричал глашатай с противоположной стороны, и почти сразу же из толпы, раздвинув щиты воинов, выпрыгнул в центр круга коренастый приземистый человек. Если Ротанова поразили мускулы предводителя, то воин, вышедший в круг, оказался еще массивнее. Толпа приветствовала его восторженными криками. Человек пригнулся, чуть расставил руки, в которых не было никакого оружия, и застыл. Толпа тоже замерла, шум стих, и отчетливо стал слышен тяжелый топот несущегося вдоль ущелья зверя… Теперь Ротанов наконец увидел его. Животное было пониже носорога, но, пожалуй, тяжелее и гораздо подвижнее. Тупорылая морда заканчивалась костяным панцирем, уходящим за плечи и мешавшим животному повернуть голову. Костяные пластины впереди заканчивались четырьмя острыми выростами — не то рогами, не то клыками. Четыре пары немигающих злобных глаз, расположенных далеко друг от друга, видимо, обеспечивали животному хороший обзор. Выскочив в центр освещенного круга и увидев стоящего у него на пути человека, животное издало хриплый низкий визг и, не снижая скорости, бросилось на смельчака. Казалось, гибель человека совершенно неминуема, но, когда острые рога уже почти вонзились воину в живот, он сделал едва уловимое, очень точное, почти изящное движение в сторону, и дрон промахнулся. Толпа восторженно взревела.
С разбегу животное ударилось в бронзовую стену щитов. Удар был так силен, что воины, державшие щиты, не устояли, в стене образовалась брешь. Но зверь не расположен был убегать, хотя мог бы теперь это сделать. Подавшись назад, он развернулся и снова бросился на своего противника. Все повторилось, но теперь воин, отклонившись, успел нанести молниеносный удар вытянутой рукой в щель между костяными пластинами на голове животного, где, видимо, был расположен какой-то нервный центр. Животное заревело от боли и ярости. Вновь раздался тяжелый удар в щиты, и вновь распалась живая стенка. В облаке пыли несколько секунд ничего не было видно, а когда оно рассеялась, все снова увидели дрона, несущегося на своего обидчика. Теперь он, подбежав к человеку, неожиданно затормозил и резко изменил направление, стараясь упредить движение воина в сторону. Это ему почти удалось, человек не сумел полностью избежать удара, и хотя он уклонился от острых клыков, удар бронированной головой животного, по-видимому, был достаточно силен, воин упал и, откатившись в сторону, остался лежать неподвижно. Дрон опять с разбега налетел на щиты и теперь медленно разворачивался, чтобы окончательно разделаться с противником.
— Неужели никто ему не поможет? — спросил Ротанов.
— Это запрещено. Но наши правила не распространяются на чужеземцев…
Ротанов понял, что имел в виду предводитель. Движением плеч он сбросил на землю рюкзак со снаряжением, сковывавшим движения, и выхватил бластер.
— Твоя дубина легковата для этого зверя. Ты можешь выбрать любое оружие.
Не слушая, Ротанов прыгнул вниз. Толпа мешала ему прицелиться. Луч бластера достаточно широк, он боялся задеть кого-нибудь из людей и потому, раздвинув воинов, бросился на арену. И вовремя, зверь уже пригнул свою широкую толстую морду, его клыки задевали землю, и нетрудно было представить, что ждет неподвижно лежащего беззащитного человека. Ротанов очутился между зверем и его жертвой. Позиция была удобной, и, вскинув бластер, он нажал спуск. Вместо синего луча плазмы, все испаряющего на своем пути, бластер выплюнул сгусток красноватого пламени и сразу же поперхнулся. Огненный шар ударил в бок животного, опалил шерсть, обжег и разъярил зверя, но не причинил ему ощутимого вреда. Низко взревев, забыв о своей жертве, зверь бросился на нового противника. Ротанов жал и жал на гашетку, но повторного выстрела не было, бластер неожиданно превратился в ту самую легковатую дубину, о которой предупреждал его предводитель.
Расшвыривая песок, зверь несся прямо на него, их разделяло не больше трех шагов, и все, что теперь осталось Ротанову, — это применить ту же тактику,
Зверь уже совсем близко. Ротанов нагнулся, чтобы схватить хоть какое-нибудь оружие из кучи, лежащей рядом. Палица не годилась, у него не хватит сил, чтобы оглушить зверя. Меч слишком тяжел, он стеснит движения — не успеешь уклониться. Копье недостаточно прочно и вряд ли остановит такую массу. Широкое лезвие топора не причинит вреда этому бронированному чудовищу. Наконец его внимание привлекло узкое, голубовато блеснувшее лезвие, длинное, с удобной рукояткой.
Олег прорвался сквозь ограждение, разбросав воинов. Видно, как катится в сторону выбитый им щит. Поздно. Еще один прыжок, не очень удачно, краем головы зверь все-таки зацепил его, и хотя он устоял на ногах, острая боль пронзила правый бок, значит, защита не действовала… Можно попробовать включить аварийное питание, но даже на это у него не осталось времени. Зверь затормозил на этот раз слишком быстро, а у него уже нет прежней подвижности, правая нога онемела от удара, и в это время Олег выстрелил. Его выстрел получился еще слабее, чем у Ротанова, но огненный сгусток угодил в голову зверя и на какое-то время ослепил его. Взревев, зверь завертелся на месте. Вот он, удобный момент. Шаг, еще шаг — нога почти не слушается, еще рывок, еще, он почти рядом. Теперь выждать, не вечно же он будет вертеться. Так — остановился, принюхивается, выбирая направление для броска. Видны бельма обожженных глаз, следовательно, с этой стороны дрон не видит. Последний рывок, и Ротанов рядом. На уродливой, покрытой наростами голове зверя отчетливо виднелась щель между костяными пластинами, в нее бил воин. Размахнувшись, он подался вперед и вложил в удар вес своего тела, как делал это в фехтовальном зале, когда хотел достать противника на самой дальней дистанции. Лезвие почти без сопротивления вошло в щель, и в грудь Ротанова ударила струя черной крови. В ту же секунду страшный удар отбросил его в сторону…
3
Стены комнаты, в которой лежал Ротанов, были сложены из толстых стеблей могучих местных трав. Они и пахли соломой. А может быть, аромат сухой травы шел от подстилки. Ротанов пришел в себя несколько минут назад, чувствуя покой и легкость, как всегда бывает после приема дезина.
Не торопясь, словно это было самым важным, он внимательно осмотрел помещение, в котором очутился. Стены, пол, легкая мебель в комнате — все было сделано из круглых стеблей, не было ни одной ровной поверхности. У него зарябило в глазах от этих толстых травяных трубок, из которых состоял теперь мир вокруг него. Он закрыл глаза и задумался. После того удара на арене прошло, очевидно, немало времени, он смутно помнил, как с него снимали защитный костюм, резкую боль в разбитом теле… Сейчас боль ушла. Он мог даже пошевелить правой ногой, на нее пришелся основной удар. Скорее всего универсальная аптечка из их корабельного снаряжения сделала свое дело. И было что-то еще, чьи-то заботливые, ласковые руки, менявшие повязки, поившие его. Руки он помнил, а вот лица человека, который ухаживал за ним, в памяти не осталось. Мышцы, скованные долгой неподвижностью, казались чужими. Ротанов закрыл глаза, сосредоточился и сел на своем ложе. Боли по-прежнему не было, но резкая слабость не дала встать на ноги. Закружилась голова, он оперся о стену, пытаясь подняться, но в это время послышались шаги у входа. Ротанов замер. Скрипнув, дверь открылась, и вошла женщина. Ее лицо скрывала плотная, непроницаемая вуаль. В толпе перед поединком он видел немало женских лиц, отметил про себя, что местные женщины отнюдь не безобразны, и, во всяком случае, их лица были открыты. Значит, здесь это не обязательное для всех правило — ходить с закрытым лицом.
Заметив, что он сидит на постели, женщина резко остановилась, дымящаяся жидкость из чаши в ее руках выплеснулась на пол.
— Не бойся меня, я хотел лишь узнать…
— Почему я должна тебя бояться?
— Кто ты?
— Меня называют здесь «Той, что прячет свое лицо». Правила запрещают мне разговаривать с чужестранцами. Сейчас я позову твоих друзей.
— Подожди! Мне так много надо спросить у тебя! Она отрицательно покачала головой:
— Время еще не пришло. Скоро ты все узнаешь.