Долго и счастливо
Шрифт:
– Перестань болтать, Камилла. – Он мягко прижал палец к ее губам. Она замерла. – Так, значит, Фитцрой тебе нравится, потому что он джентльмен? Интересно, а я кто?
Камилла с удивлением посмотрела на него. Почему вдруг Филипу стало небезразлично, что она о нем думает? Бриттани он уже заполучил, чего еще ему желать?
– Ты настоящий джентльмен, самый настоящий из всех, кого я встречала, – прошептала Камилла, не в силах слукавить, не в силах удержаться и не ответить ему с честной прямотой, которая была ее основной чертой. – Джентльмен до мозга костей.
– Но я еще и мужчина, – хрипло прошептал он, и его ладонь легла на затылок Камиллы. – А ты так красива. – Он обнял ее и привлек к себе, сила его воли уступила сиянию ее глаз. – Когда ты так на меня смотришь, я теряю голову, черт возьми!
У Камиллы перехватило дыхание. Их взгляды встретились, она чувствовала биение его сердца, чувствовала тугое, как натянутая струна, чувственное напряжение, охватившее его. Забыв обо всем на свете, Камилла обхватила ладонями его лицо и потянулась губами к его красивому, мужественному рту.
И поцеловала со всей силой любви, бушующей в ее сердце.
Бархатная накидка соскользнула на пол, волосы рассыпались по спине огненным каскадом. Пальцы Филипа крепче сжали ее талию, и он с такой же страстью ответил на ее поцелуй. Груди Камиллы налились и стали упругими от желания под его ласкающей ладонью. Они медленно опустились на диван, охваченные одним желанием.
– Ты чертовски прекрасна, – пробормотал Филип, все ниже склоняясь над ней.
– Хозяин, – простонала Камилла, когда он умело освободил ее от многочисленных одежд.
– А хозяин совсем некрасив, – прошептал он, целуя округлую выпуклость ее груди.
Камилла тихо рассмеялась, задыхаясь.
– Если он войдет…
– Если он войдет, я его убью, поэтому не думай больше об этом, – заверил ее Филип с дьявольской усмешкой. Она снова рассмеялась и притянула его к себе, пока он сражался со своими панталонами.
Наконец, полунагие, запутавшись в одежде и обхватив друг друга руками, смеясь и задыхаясь, они слились воедино на скрипящем диване. Филип ласкал языком ее соски, гладил бедра, его мощная плоть напряглась и жаждала освобождения. Когда он вошел в нее, Камилла едва смогла удержаться от радостного крика и выгнула спину, желая слиться с ним в любовном экстазе…
В камине трещал огонь и озарял комнату янтарным блеском, Филип прижался поцелуем к нежной ямке у шеи Камиллы.
– Камилла, любовь моя. Моя драгоценная, прекрасная возлюбленная.
Сердце ее так жаждало счастья. Неужели он говорит всерьез? Или это всего лишь необдуманные слова одного из Одли, сказанные под влиянием очередного безрассудного поступка, о котором он очень скоро пожалеет? Ведь не может же он действительно хотеть, чтобы его возлюбленной стала служанка. Разве что на ночь, самое большее – на две. Но ведь не навсегда?
Донесшийся из коридора звук разрушил колдовство их полусонного оцепенения. Филип поспешно натянул панталоны, поднял с пола платье Камиллы и с улыбкой бросил ей.
– Поторопись, дорогая! Менее чем в часе езды отсюда нас ждет уютный дом.
Через четверть часа Камилла была готова. Расправив платье и воткнув последнюю шпильку в волосы, она высоко подняла голову и направилась к двери.
В холле их ждали хозяин и его жена. Если у них и были подозрения насчет того, что произошло за закрытыми дверьми отдельного кабинета, они не подали виду и подобострастно лебезили перед высокими гостями.
– Надеюсь, вам у нас понравилось, ваше сиятельство. – Бесси присела в реверансе перед Камиллой, когда та шла через холл. Камилла остановилась на том же месте, где недавно ночью оставила грязные следы на безукоризненно чистых полах Бесси.
– Не совсем.
Бесси удивленно подняла брови и, слегка побледнев, спросила:
– Что-то было не так?
Камилла пристально смотрела на нее. Филип молча стоял рядом.
– Несколько недель назад несчастная молодая женщина умоляла вас дать ей приют. Вы ее прогнали. Помните?
Бесси смотрела на стоявшую перед ней леди, сверкающую драгоценными камнями. Не может быть! Сбитая с толку, она сперва кивнула головой, потом энергично затрясла ею.
– Н-нет, ваше сиятельство, я не припомню…
– Вы спросили ее, не собирается ли она заплатить за комнату коровьими лепешками.
Бесси ахнула. Филип попытался было что-то сказать, но Камилла остановила его.
– Теперь вспоминаете? – тихо спросила она.
Бесси судорожно глотнула и кивнула.
– А вы, сэр, – обратилась Камилла к хозяину гостиницы, – вы вспоминаете, как гнали ее прочь, словно надоедливую муху? На будущее советую вам обоим помнить, что ни один добрый поступок, как бы мал он ни был, не остается незамеченным на небесах. – Камилла взяла под руку Филипа. – Мы можем теперь ехать?
– Несомненно. – Он кивнул и вывел Камиллу в холодную ночь, где ждала их карета.
– Ты, случайно, не переодетая принцесса? – спросил он, подсаживая ее в карету. – Ты так справилась с этим, словно в твоих жилах течет королевская кровь.
– В моих жилах тек только гнев, – ответила она с грустной усмешкой. – Но с другой стороны, возможно, мне следовало бы поблагодарить этих людей. Если бы они в ту ночь меня не выставили, я не оказалась бы на Эджвуд-лейн и мы никогда бы не встретились.
– Кто бы мог подумать, – ответил Филип, – что я теперь в вечном долгу у таких дурней.
За окнами кареты шумел ветер в старых дубах. Столбы дыма поднимались из дымоходов сельских домиков, тянувшихся вдоль дороги.
– Есть одна вещь, которую ты должна знать, Камилла, – наконец сказал Филип, глядя на сидевшую рядом с ним девушку.
– Да?
– Я не люблю Бриттани.
Она вцепилась в складки своей юбки. У нее перехватило горло.
– Но ты сказал, что вы обо всем договорились.