Долгое дело
Шрифт:
Неужели ему показалось и он видел не Калязину?.. А кого же? Например, чудовищную сову, ехавшую в зоопарк или в кунсткамеру. Эти совы ему кажутся из-за бессонной ночи. После Лидиного звонка он пролежал всю ночь с открытыми глазами. Как сова. Читал афоризмы. Нет, совы ему кажутся не из-за бессонницы - не спал, бывало, и по три ночи. Это от афоризмов. Как там сказал знаменитый Галилео Галилей... "Против кажущегося, с которым соглашаются все, мы преуспеваем с помощью разума". Вот так и надо преуспевать против сов и телепатий.
Внизу хлопнула дверь. Одновременно
– Ее нет.
– Неужели?
– Будет через часик.
– Где же она, товарищ лейтенант?
– Даю честное слово, что не выходила.
– А через трубу улететь не могла, потому что нет печного отопления.
– Она где-нибудь там.
– Я видел ее в городе!
– Не может быть...
– Леденцов, тебе известно - я не выражаюсь. Но что ты видишь сейчас в моих глазах?
– Застывшую нецензурную брань, товарищ капитан.
– Тебе выследить Калязину, как болонке поймать шпиона.
– Но я ж смотрел...
– Ты сосал эскимо.
– Товарищ капитан, - возбужденно и обидчиво заговорил Леденцов. - Я ведь как веду наблюдение... Кто вошел, тот должен и выйти. А если не вышел, то держу его в памяти, пока не выйдет.
– Ну, а переодеться она не могла?
– Не могла. Я смотрю не только на одежду и общую конфигурацию, но и в лицо. Вон старуха появилась, была у меня в пропавших. Наверное, в туалете сидела.
– А как-нибудь видоизмениться, в кого-нибудь перевоплотиться?
– В кого?
– Ну, скажем, в сову?
– В птичку?
– Да, и вылететь в окошко, а?
– Тут я не гарантирую. За птицами, кошками и мышами не слежу, товарищ капитан.
– Продолжай работать по своей системе, - бросил Петельников уже на ходу.
Возможно, Леденцов и не виноват. Возможно, виноват он сам, поручив наблюдать за Калязиной, как за обычным преступником. Они с Рябининым давно чувствовали, что у нее есть свои тайные пути и свои тайные друзья. Не могла же она просочиться сквозь стену? Впрочем, если молоко квасит взглядом и двигает волей предметы... Как там у Галилео Галилея?.. Мы преуспеваем с помощью разума".
Инспектор решил побродить вокруг санэпидстанции, пока нет Калязиной.
Кусты, виденные сверху рядами, были пересечены и перемяты дорожками и тропками. Асфальтовая лента для пешеходов окаймляла здание вплотную, приварившись к стене. Вход один, обозреваемый сейчас Леденцовым. Нет, есть и второй, пожарный. Дверь закрыта намертво. Петельников заглянул через стекло - в нарушение пожарных правил к двери привалилась пара шкафов. Тут не выйдешь. Вылезла из окна первого этажа? Скажем, сиганула вот сюда, в заросли шиповника. Баба она здоровая... Но окна первого этажа забраны металлическими веерами. Отогнула? Баба здоровая. Инспектор добрался до стены, к которой приросла санэпидстанция. Что за стеной? Он пошел на улицу - искать фасад этого дома.
В такое время. Рябинин там протирает влажные очки, Лида сидит коридоре... Прокуроры могут разойтись по судам и проверкам. Дорог каждый час, а он тут выискивает - это надо было сделать давно тому же Леденцову.
Инспектор вышел на людную панель длинными сердитыми шагами. Но злость скатилась, стоило ему увидеть стеклянную доску с крупными буквами: "Поликлиника № 24". Ага, поликлиника. К ней примыкает санэпидстанция. Родственные учреждения, как, скажем, милиция и прокуратура. Даже роднее, одного министерства. А если так, то почему бы...
Петельников взялся за дверь и шагнул в чистенький вестибюль, запах которого - далеких лекарств и, может быть, далеких страданий - подтвердил, что это поликлиника. Он разделся и начал бродить по первому этажу, поглядывая в окно, на улицу, чтобы не терять направление. Длинный, магистральный коридор тянулся прямиком к той стене, к которой примыкала санэпидстанция. Инспектор шел, читая таблички на кабинетах; шел, пока не уперся в поперечную дверь, обрезавшую коридор. Рентгеновский кабинет. Перегорожена часть коридора некапитальной стенкой. Все, тупик. Инспектор пошел обратно, чтобы подняться на второй этаж. Если и там подобный тупик, то его кавалерийская атака сейчас захлебнется, ибо у санэпидстанции всего два этажа. С чего он взял, что Леденцов не проверил? Леденцов - продувная бестия, игравший простачка. Может съесть десять брикетов мороженого...
Петельников шел по точно такому же длинному коридору, как и на первом этаже. Теперь он не смотрел в окна и не читал табличек на кабинетах. Его взгляд бежал по узкому коридору, как луч по тоннелю, и уходил в конец, в поперечную преграду. Но мелькали больные, заслоняли здоровые... Он убыстрил шаги, съедая ими длинноту. Коридор укоротился, его уже не было. Нет, кабинета здесь не огородили. Стена, капитальная, с небольшой беленькой дверью, на которой только что не хватало таблички "Служебный вход". Он её дернул - закрыта. Куда она? Да больше некуда, кроме санэпидстанции.
– Гражданин, что вы ищете? - Девушка в белом халате пресекла взглядом его деятельность.
– Хочу попасть в санэпидстанцию.
– Так идите с главного входа.
– А этот для кого?
– Для сотрудников, гражданин.
– Спасибо, гражданка.
Инспектор сел на белую - все белое - скамейку и оперся расслабленной спиной о паровую батарею. Вздремнуть бы тут, в чистоте и тепле. Посидеть бы тут, покараулить. Калязину, которая должна вот-вот прийти. Впрочем, теперь это не имеет смысла - важно было узнать, куда она ходила. Нет, Леденцов не бестия...
Петельников тяжело встал и пошел по коридору к выходу. Глаза, теперь не искавшие никаких дверей, спокойно ослабели. Поэтому идущую навстречу женщину принял без удивления, тем более что она ничем не походила на сову - на оперную певицу она походила, забежавшую в поликлинику сдать анализы. Женщина глянула на него рассеянно, не признавая. Инспектор счел это невежливостью.
– К какому врачу номерок, Аделаида Сергеевна?
– О, какая встреча!
– К невропатологу или к этому... к уху-носу?