Долина Дестино
Шрифт:
Да, можно всё наладить и забыть. Слушать утром симфонию, а ночью наслаждаться Ричем как мужчиной. Она знала, что он по-прежнему хорош и с годами не мог стать хуже. От одной её мысли и воспоминаниях о ночах проведённых вместе, и выносливости её мужа, она приятно содрогнулась. Ноги её потеряли опору, и ей захотелось сразу присесть.
Но, не за этим она сегодня позвала мужа в спальню, хотя близость с ним могла стать её оружием. За эти долгие годы, что они не были вместе, она многое успела позабыть. Это был её выбор, печаль, забрав её к себе, отодвинула всё на задний план. Сначала для королевы это было тяжелее всего. Со временем, отодвинув отношения с мужем в прошлое, она затолкала свои воспоминания об
Если у меня нет выбора, – время найдёт правильное решение. Оно точно знает, – что делать. Ошибок не бывает, только просчёты или опоздания. Подумав так, Ева облачилась в чёрное атласное платье с кружевами. Надевая наряд, она заметила, что на пальцах рук её осталась краска.
– Пока его нет, можно руки помыть и перекусить. Кто знает, может времени поесть не будет! – королева подошла к сервированному столу, и вытерла руки специальными салфетками для краски.
Вы на сегодня свободны, – сказала она своей служанке. – До утра. Добавила она, – и попыталась сама себе налить горячий суп.
– Моя королева! Картину лучше накрыть, – девушка с широкими, голубовато – прозрачными, постоянно ищущими себе приключения глазками, стояла напротив госпожи и ждала приказаний.
– Картину? – Нет, пускай видит. А вот волосы свои золотые, – прикрой при выходе. Помахав рукой служанке на прощание, – она зачерпнула из кастрюли очередную ложку горячего куриного бульона.
– Но, вы же обещали, что её никто не увидит! – пробормотала у выхода служанка. У неё был чёткий овал лица, – будто его кто-то специально выточил. – Вы обещали, вы помните? Бросая на прощания слова, сморщив аккуратный, но немного приподнятый носик, от произнесённой фразы, словно она была специй для острого супа, тихо закрыв дверь, она удалилась. Она попала к королеве ещё маленькой девочкой и начинала она с того, что просто подносила вещи, когда королеву одевали. Для неё замок был вторым и единственным домом на сегодня, а королева была не просто близким человеком в Долине, но и единственным, которого она любила, не требуя ничего взамен. Даже когда ей дали другое имя и ей оно не понравилось, она промолчала и быстро с ним смирилась. Нажда, так её звали теперь при дворе. – Нажда, принеси, Нажда, подай, Нажда унеси или просто Нажда, уйди. Это всё, что она слышала каждый день. Но веря, что у неё судьба избранной она была довольна и счастлива как ни кто в замке.
– Если обещала, – постараюсь выполнить! – Всё, моя дорогая! На сегодня всё. Нажде ничего не оставалось, как поклониться и уйти.
…
Если свету хотят дать святость, почему-то получается обычно одна непристойность. Наверно сам процесс обычно под давлением одних положительных изначально эмоций ищет, как сам себя покрасить более тёмным цветом. Как мужчина, истосковавшийся по чистым линиям женского тела, я бы отдал наверно всё, чтобы это было у меня в комнате. Но вот как муж женщины нарисовавшей это, мне бы хотелось спросить, почему именно они. Про себя подумал король.
Их формы были на столько, идеальны и реалистичны, что Ричу хотелось протянуть руку и притронуться к рукам этих женщин, или даже потрогать обнажённые груди всех восьмерых сразу. Он даже уже мысленно стал выбирать ту, что ему бы подошла больше всего. Как-то интуитивно, выкинув руку вперёд и открыв свою ладонь, стал
Это всего лишь была картина, что нарисовала Ева. Она увлекалась этим с детства. Это полотно было переполнено красками жизни и радости, так не хватавшей ей в реальном мире. Все восемь женщин были прекрасны. У каждой был свой оттенок кожи и разные глаза не только по цвету, но и по разрезу и форме. Но все улыбались сидя в самых разных позах на фоне водопада и гор вдалеке. Животных не было вообще, будто специально, чтобы каждый смог бы сконцентрироваться только на этой восьмёрке, неотразимых украшений долины. Прозрачность воды и горного воздуха умело переданного Евой ещё больше подчёркивало и выделяло блеск сверкающей на солнце кожи.
На них не было одежды, но каждая стояла, сидела или лежала так, что о полных прелестях каждой из них стоило только догадываться. Что делало эту картину ещё более привлекательной. В общем, все восемь прекрасных жриц излучали свет, наполненный личным удовлетворением и какой-то интригой. Без неё не может ни одна женщина тем более, когда она красивая и об этом знает. – Странно, это фантазии моей жены или реальные девочки с моего королевства. Громко и с какой-то иронией произнёс Рич.
– Тебе на самом деле это интересно? Или ты не знаешь с чего начать разговор? – Ева появилась бесшумно, приоткрыв дверь своей спальни. – Ты не заходил сюда уже так много лет…. Я даже считаю неприличным твоё появление здесь.
Ну, я бы не зашёл сам, – ты же меня пригласила сюда. И давно у тебя эта картина? – Рич как бы невзначай указал в сторону восьмерых прекрасных жриц, и присел на краешек кровати, опершись на неё двумя руками. Знакомый запах свежего белья настырно пытался пролезть в ноздри и достучаться до памяти короля… уже давно потушившей в себе не только огонь, но и залившей угольки страсти слезами.
Да, я решила с тобой ещё раз поговорить…. Пару дней назад ты так красиво ушёл от темы… Спорил со мной, приводил убедительные доводы… – Ева передвинулась на стуле, и расположилась прямо под картиной.
Рич присмотревшись к девушкам на картине, неожиданно для себя открыл очень интересную вещь: все восемь женщин – копия его жены, словно они были родные сестры. Отличал их только цвет и форма глаз.
Её ещё совсем, детские черты с широкими, голубовато – прозрачными постоянно ищущими себе приключения глазками могли любого привести в восторг. Щёки были немного надуты, там, где должны быть ямочки улыбки, нарисовались бугорки, придав лицу вид подростка. Золотые локоны волос нежно окружали чёткий овал лица, обрамляя свою хозяйку ореолом притяжения.
– Она прекрасна… картина! – я себя и рисовала, – сканируя мысли мужа, тихо произнесла она строгим голосом.
– Ты о чём? – Рич пытался скрыть свою неловкость.
– Рич! Я так давно с тобой знакома…. Кажется, твоё появление на свет имело лишь одну цель: испортить мне жизнь. Я тебя вижу насквозь, и знаю лучше, чем ты сам себя. Ева подошла вплотную к своему мужу и посмотрела ему в глаза.
Она не чувствовала ничего. Более того, её напугала мысль о полном отсутствии какого-либо желания что-либо изменить. Только полное равнодушие и холод, заставляющий всё вокруг умереть… витал вокруг.
За время ссоры, королева научилась созерцать жизнь, но не жить. Время не шло, а бежало, но ничего не менялось. Ева надеялась на картину, но она, увы, ничего не изменила. Картина ещё больше расширила границы пустоты вокруг. Отступление, – стало большим, чем поражение. Она потеряла в себе женщину. Ту женщину, которой родилась. Любой голод, это всего лишь призыв к поиску пищи, а непотребность его удовлетворить.
– Ева, что опять ты задумала?
– Просто хочу побыть с тобой наедине. Без охраны, без твоего пса. Я и ты.