Долина откровений
Шрифт:
Некоторые горе-писатели и неудачливые путешественники отмечают хорошо развитые слух и обоняние носорогов, и обязательно их плохое зрение. Я даже читал, что от носорога можно спастись, увернувшись перед самым его носом. Никогда не пытайтесь устраивать таких экспериментов. Грузный носорог, который может весить иногда до трех тонн, просто повернется и достанет вас своим рогом. И на этом все ваши эксперименты закончатся. И вообще, лучше смотреть на них в зоопарке. Так спокойнее.
Мы сделали несколько шагов, когда Хайрил снова замер. Кореец был спокоен, очевидно, наш первый проводник уже предупредил его о некотором
В общем, Хайрил показал мне, где лежал этот носорог. Нужно сказать, что носороги на Калимантане несколько меньше, чем африканские и индийские носороги. У них два рога и толстая кожа, покрытая своеобразным волосяным покровом, чего не бывает у их собратьев в Индии и Африке. Днем носороги обычно спят и ведут ночной образ жизни, когда они едят кустарник и позволяют себе купаться в местных грязноватых болотах и речках. Этот носорог не спал. Он стоял метрах в пятидесяти от нас и лениво жевал кустарник. Ибрагим понимающе кивнул, поднимая большой палец. Это будет настоящая охота.
Кореец обернулся ко мне. Показал на носорога и куда-то в сторону. Я его не понял. Он меня предупреждал о возможной опасности, а я решил, что он вообще просит меня быть осторожнее. Тут я улыбнулся. Я охотился на тигров на нашем Дальнем Востоке и не испугаюсь носорогов.
Мы с Ибрагимом двинулись вперед, достав свои карабины. Женщины испуганно замерли, я видел, как волнуется даже Юлия. Дебольский снял очки и протер стекла. Феликс сделал за нами несколько шагов, но затем остался на месте. Охота его явно не прельщала.
Носорог перестал жевать и, развернувшись, посмотрел в нашу сторону. Мы с Ибрагимом медленно приближались. Носорог тяжело задышал. Мы ему явно не нравились. Он наклонил голову, стал топтаться на месте. Я уже знал, что таким образом он готовится к нападению. И внезапно носорог рванулся к нам. Между нами было расстояние в двадцать—двадцать пять метров, которое сокращалось с максимальной быстротой. Но у меня в руках был мой карабин.
Я выстрелил первым, Ибрагим выстрелил вторым. И оба выстрела попали в цель. Две тяжелые разрывные пули буквально отбросили тяжелого носорога, как два удара молотов. Он споткнулся, растянулся на земле. Затем снова поднял голову. И я выстрелил во второй раз. Он дернулся и замер. Трех пуль из карабинов более чем достаточно даже для такого огромного животного, как двурогий носорог. Особенно если знаешь, куда стрелять.
Мы подошли ближе, и я поставил ногу на убитое животное.
– Можете снимать, – крикнул я Юлии.
При людях я по-прежнему обращался к ней на «вы», хотя Феликс упрямо говорил ей «ты». Она достала свой фотоаппарат. Я испытал чувство гордости. Мужчина должен быть охотником. Сегодня на обед у нас будет мясо носорога. Но она не успела сделать даже двух снимков, когда из зарослей вылез второй носорог, очевидно, самка. Вообще, любой охотник вам скажет, что носороги обычно живут парами. У них семьи гораздо более прочные, чем у людей.
Очевидно,
– Надеюсь, что всё, – крикнул Дебольский, – мы закончили на сегодня свою охоту.
Он не успел договорить, когда из зарослей показался ещё один носорог. Я не знал, что подумать. Может, это был их сынишка. Может, брат самца. А может, два самца жили с одной самкой, и у них была такая любезная шведская семья. Я не знаю. Но любой охотник вам скажет, что носороги могут жить и такими небольшими стадами.
Он возник неожиданно и вырос там, где стоял Хайрил. Мгновение, и он подбросил нашего даяка в воздух. Тот даже не успел обернуться. Носорог ударил его своим рогом, а затем ещё раз ударил, превращая нашего проводника в какую-то тряпичную куклу. Затем он бросился в сторону наших носильщиков.
Побросав вещи, носильщики с криками разбежались. А носорог начал методично топтать и уничтожать наши вещи. Тут я вспомнил про свой карабин. Это ведь я уговорил Хайрила свернуть в эту сторону, и, значит, я должен был отвечать за всё, что здесь произошло. Носорог был в бешенстве, возможно, он действительно приходился близким родственником кому-то из погибших. Я иногда вспоминаю его бешенство и понимаю, что это мог быть отец, брат, сын или дядя погибших носорогов. Только не нужно смеяться. У животных бывают свои привязанности, своя любовь. И, возможно, мы чего-то не поняли или не предусмотрели. Но этот носорог словно взбесился.
И тогда я показал себя настоящим охотником. Я пошел на это существо, беспрерывно стреляя. Носорог повернулся ко мне, не понимая, откуда взялся новый враг. Но он был на расстоянии тридцати-сорока метров, и я не мог промахнуться. Просто не имел права. Каждый мой выстрел вырывал у него куски мяса, оставляя ужасные кровавые следы на его теле. Но он упрямо стоял на ногах, даже не желая нападать. Может, это был отец той парочки, я даже не знаю, что подумать. После четвертого выстрела он покачнулся, после пятого наконец упал. Я буквально расстреливал его из своего карабина в упор. Двигаться он уже не мог. Шестой, седьмой, восьмой выстрел. Я уже был в состоянии, близким к помешательству, когда охотник чувствует кровь и понимает, что не может остановиться. Я выпустил в него всю обойму. И продолжал нажимать на спусковой крючок, пока Ибрагим не остановил меня, буквально вырвав карабин из рук.
Только затем мы подошли ближе. Итоги были неутешительными. Почти все наши вещи были растерзаны этим животным. На земле рядом с ним весь в крови тяжело умирал Хайрил. Он уже задыхался, на губах появились кровавые пузыри. Кореец подошел к нему и вложил ему в руки оружие. Хайрил улыбнулся и умер.
Очевидно, они умирали, как викинги, с оружием в руках. Возможно, это был какой-то ритуал, я точно не знаю. Но даяк умер как настоящий мужчина. Иногда я думаю, что старик Хемингуэй был прав. Для любого мужчины умереть в бою – это самая лучшая смерть.