Долина Пламени (Сборник)
Шрифт:
— Вставай, — сказал Коуди. — Ничего с тобой не случилось. Может, разве ребро сломано, вот и все.
Шлепни я тебя по башке, шею бы свернул напрочь. Вставай!
Алверс с трудом поднялся на ноги; на его побледневшем лице выступили капли пота. Двое других его товарищей наблюдали за происходящим безучастно, но настороженно.
— Разберусь с тобой чуть позже. Мэттун! Вайн! Какое вы к этому имеете отношение?
— Никакого, — ответил Мэттун. — Никакого, Коуди. Ты это знаешь.
Серебряная маска оставалась бесстрастной.
— Ваше счастье, что знаю. Теперь слушайте. Что я сказал, остается в силе. Скажите племени Алверса,
Он сделал несколько шагов вперед. Руки его обхватили Алверса; тот завопил в неописуемом ужасе. Затем снова вспыхнул красный огонь, а когда свет погас, обеих фигур уже не было в комнате.
— Есть еще виски, Буркхальтер? — поинтересовался Вайн.
Коуди вышел на телепатическую связь с Немым, Хобсоном. Как и трое других Коуди, он носил такой же, использующий модулированную частоту, шлем, как Немые; никакой лыска или параноид не мог настроиться на эту замаскированную длину волны.
Это было через два часа после захода солнца.
Алверс мертв, Хобсон.
При телепатическом общении не пользуются сложными оборотами обычной разговорной речи.
Необходимость?
Да. Абсолютное подчинение Коуди, — причудливое сочетание четверых Коуди в одном образе, — необходимо. Нельзя допустить, чтобы кто-либо ослушался приказа Коуди и остался безнаказанным.
Какие-нибудь неприятные последствия?
Никаких. Мэттун и Вайн оказались сговорчивыми. С Буркхальтером они поладили. Что с ним такое, Хобсон?
Едва задав вопрос, он уже знал ответ. У телепатов не было секретов, кроме как в подсознании, а шлем Немого давал возможность немного проникать даже в потаенную часть разума.
Влюблен в параноида? Коуди был потрясен.
Он не сознает этого. Он не должен пока догадаться об этом. Ему пришлось бы переориентироваться, а это требует времени; ми сейчас не можем позволить ему заниматься чем-то посторонним. Предвидятся неприятности.
Какие?
Фред Селфридж. Он пьян. Узнал, что вожди Бродячих Псов были сегодня у Буркхальтера. Он боится, что его лишат возможности торгового рэкета. Я сказал Буркхальтеру, чтобы он держался от него подальше.
В таком случае, я остаюсь поблизости, мало ли что. Домой пока не буду возвращаться.
Хобсон уловил мимолетный образ того, что означало для Коуди дом: сохраняемая в секрете долина в Канадской пустыне, местоположение которой знали только те, кто носил шлем и не мог его нечаянно выдать. Именно туда техники и ученые из лысок отправляли через Немых очень специализированную продукцию, продукцию, благодаря которой удалось создать тщательно оборудованную лабораторию в глубине леса; действительно, это означало централизацию, однако ее координаты тщательнейшим образом охранялись как от друзей, так и от врагов. В лаборатории, расположенной в долине посреди леса, были созданы устройства, сделавшие Коуди легендарной фигурой среди Бродячих Псов — Полом Баньяном, в котором невероятное физическое развитие сочеталось с настоящим волшебством. Лишь такая
Буркхальтер надежно прикрыт, а Хобсон? Или, может, я…
Он спрятан. Идет круговая беседа, но тут Селфридж не может его выследить.
Хорошо. Я подожду.
Коуди отключился. Хобсон направил короткую мысль через многие мили окутанного мраком пространства десятку других Немых, рассеянных по материку от Ниагары до Солтона. Все они были готовы к подпольной мобилизации, необходимость в которой могла теперь возникнуть в любой момент.
Девяносто лет понадобилось, чтобы собралась гроза; если бы она разразилась, последствия были бы катастрофическими.
Внутри крута, в который слились разумы, царил тихий и полный покой, доступный только лыскам. Буркхальтер позволил себе занять место среди остальных; устраиваясь в замкнутой телепатической сети, он узнавал своих друзей и кратко мысленно приветствовал их. Он уловил легкое беспокойство в мыслях Дьюка Хита; затем оба они погрузились в глубокое спокойствие взаимосвязи.
Сперва по краям этого психического водоема возникали рябь и течения, вызванные разного рода тревогами и огорчениями, свойственными любому живущему обособленно обществу, а сверхчувствительным лыскам в особенности. Однако древняя традиция очищающей исповеди очень скоро дала эффект. Между лысками нет и не может быть барьеров. Даже семья у них является намного более совершенной, чем у нетелепатов, а вся группа лысок, путем расширения, оказывается объединенной не менее прочными связями, несмотря на их неосязаемость и тонкость.
Доверие и дружба — в этих вещах сомнения не было. После уничтожения естественных барьеров языка недоверию не осталось места. Издревле существовавшее одиночество любого высокоорганизованного, разумного организма было смягчено единственным возможным путем — родством более близким, чем брачные узы, и превосходящим их.
Любая группа, представляющая собой меньшинство, пока она сохраняет свою ограниченную цельность, автоматически оказывается в невыгодном положении. Она вызывает подозрение. Лишь лыски, во всей истории общества, смогли общаться на равных с группой большинства и все-таки сохранить тесную родственную связь Это было парадоксально, ибо лыски, возможно, были единственными, кто желал расовой ассимиляции. Они могли ее себе позволить, поскольку телепатическая мутация была доминантной: у отца-лыски и матери-нетелепата — или наоборот — дети рождались лысками.
Но ободрение круговых контактов было необходимо: они являлись символом пассивной борьбы, которую лыски вели в течение нескольких поколений. В таких контактах телепаты обретали полное единение. Они не уничтожали, и не должны были уничтожить важный состязательный инстинкт, скорее, они способствовали его развитию. Это был обмен мнениями. А также религия в самом чистом виде.
Вначале ощущениями, которые нетелепат не может до конца понять, лыска тонко и мягко касался сознания своих друзей. Для него было место, и ему были рады. Медленно, по мере распространения покоя, лыска достигал центра, этого совершенно неописуемого положения в пространстве-времени, являющегося синтезом интеллектуальных, живых разумов. Даже предположительно говорить о нем можно лишь с помощью аналогии.