Долина роз
Шрифт:
"Интуриста"*. Ульрих, был в этом отношении деликатен, не приставал, но оказывал знаки внимания. Где-то через год совместной работы, он пригласил меня, на неделю в Германию, за его счет. Я сразу сказала, что не могу, но он убедил, что это ни к чему не обязывает и он будет вести себя очень корректно. Потом были поездки в Швейцарию, на Канарские острова, ухаживания. Я не устояла и растаяла от его
постоянного внимания. Что уж теперь говорить, он единственный мужчина, которому я могу довериться. Тем более что наши мужчины похоже, совсем не готовы создавать семьи. Иные так и говорят: "Только ни к чему не обязывающие отношения".
Она лукаво улыбнулась, сменив тон: Вы, Сергей Иванович, слишком любопытны
– Ага. Вот так меня! Вот так! Но, если серьезно, сама понимаешь, как противоречив человек, у него множество значимых потребностей. Исчерпать себя в общении с кем-то одним он не сможет, как бы глубок и содержателен не был его партнер. По-моему, Бернард Шоу сказал, что-то на подобии: "Я против распутства, но нельзя же человека, всю жизнь, кормить только одной лапшей". Хотя, на самом деле, в жизни, очень мало действительно близких людей. Так что твой упрек и вовсе не упрек.
Не преувеличивай роли сексуального интереса. Оксану я знаю много лет, после института она приехала в Краснодар по распределению. Недолго поработала зав. канцелярией в УВД*, потом вышла замуж, уехала с мужем в Свердловск, но разошлись, так как тот стал очень сильно пить. Она всегда мне очень нравилась, своей искренностью, добротой, какой-то природной мудростью. Привлекательна.
Года два назад, когда она вернулась сюда с ребенком, у нее было отчаянное положение. Благо хотя бы деньги от проданной квартиры сумела сохранить. Вложила их, по совету одного знакомого, в бизнес. Автозаправка. Но, тот пытался ее обмануть и оставить без денег. Вот тогда и пришла ко мне, за советом и помощью. Слава богу, все закончилось вполне удачно. Теперь эта заправка принадлежит ей. Дело потихоньку развивается.
Но так много сил и времени было потрачено на борьбу... И руководит ей, и бухгалтерию ведет сама - жутко устала. Хочет все продать. Родители всегда жили в Риге.
Отец недавно умер, мама осталась одна. Хочет вернуться и не только потому, что там мама, но и потому, что они, в отличие от нас, скоро станут настоящей Западной Европой - войдут в Евросоюз. Печально... Честно говоря, ей уже не до меня. Но спасибо, что
не гонит и за помощь благодарна. Я действительно невольно влюбился. Но она не дает переступить черту, и я смирился. Все уже практически позади. Какой-то перелом уже произошел, на большее не надеюсь. В душе с ней простился и даже акростих для нее написал.
– Удивляюсь, как в вас сочетается такой романтик, эзотерик и прагматичный адвокат.
– Я вовсе не эзотерик, но люблю символы. А что касается прагматичности, то скорее наоборот. Просто в обиду себя не дам - жизнь заставляет. Уже начало десятого.
– Сергей Иванович, мне пора домой. Можно вас поцеловать?
Как же приятно было ее прикосновение...
Мы расстались на день или два, но с каждой новой встречей наши чувства все более крепли и наполнялись особым теплом. Все было естественно. Обсуждение работы, быта, всего кругом. Совместные покупки в магазинах. Обучение вождению автомобиля, где она неожиданно оказалась очень толковой ученицей. Это еще больше возвысило ее в моих глазах. А через пару недель Ольга подарила мне кассету с записью песен на немецком и английском.
Я ехал в автомобиле и включил магнитофон, чтобы ее послушать, но с первых же слов был ошеломлен. С ленты звучал чудесный голос Ольги.
– Тебе надо петь! У тебя здорово получается!
– Стараюсь. Люблю песни, но негде записываться. Это несколько лет назад я случайно записала, в обществе российско-немецкой дружбы.
– Черт возьми. Мне никто не делал такого необычного
– Тому виной стихи, которые вы мне недавно дали прочитать, а особенно эти:
Давай договоримся, в жизни-вьюге
Мы не забудем друг о друге...*
Шли месяцы, наши вполне невинные, с точки зрения большой морали ласки и забавы влюбленных, сделали свое дело, и мы стали чувствовать себя совершенно близкими, родными людьми.
Чем стремительнее подходил день расставания, тем большее волнение охватывало обоих, и тем больше мы стремились оставить на память какие-то символы неизменной и вечной дружбы. Это были фотографии, открытки и письма, сувениры. Незадолго до отъезда Ольга подарила мне маленький металлический брелок с буквой "О" посредине. С тех пор он стал моим неизменным спутником.
В прощальный вечер я привез ей шикарный букет белых лилий - в знак расставания и чистоты наших чувств. Я надеялся, что современная электронная связь поможет нам общаться на расстоянии. К сожалению, ни Интернет, который я освоил практически из-за нее, ни обычная почта почти не доходили до меня. Как я и ожидал, немецкий муж жестко изолировал ее от внешнего мира, даже от родной мамы.
Прошел год, еще один, но я все еще надеялся получить весточку. И она пришла. Пришла с горькими известиями о том, что Ольга разводится с мужем, что ее малышка Катерина серьезно болеет и нужна операция. Я не мог реально чем-то помочь, лишь добрым словом по телефону, и очень переживал. Но все перемололось. Операция прошла успешно. Она обустроилась, получила в Германии второе образование, нашла работу. Наше общение по телефону стало немного более частым, но все же еще формальным. Однажды раздался тревожный звонок. Умер ее отец!
Сергей Иванович, вы - моя единственная надежда.
Хоронить некому, он совсем одинокий. Пока прилечу, пройдет два дня.
Оленька, держись! Не надо слов! Все сделаю, даже не волнуйся!
Главное, что ты должна помнить, - твои самые близкие люди будут рядом.
Я поспешил в морг. Патологоанатом Анна показала мне весь распухший отекший труп, в котором я с трудом узнал отца Оли, которого уже видел на фотографиях и однажды издали на улице, когда подвозил ее к нему домой. Все лицо было покрыто сплошной синей гематомой, изо рта и носа стекла кровь. Но, на меня это не произвело особого впечатления. Не в первый раз так близко я столкнулся со смертью и с реалиями морга. Лишь промелькнули на мгновение в голове, словно в калейдоскопе фотографий, эпизоды прошлого: падающий на пол с простреленной насквозь головой Эдик и стремительные красные потоки, заливающие его тело и комнату; мертвый, обезображенный Валера, которого мы с водителем из последних сил на одеяле несем к автомашине; схваченное смертью лицо жены брата; умиротворенное и безмолвное лицо родной бабушки, словно свысока смотрящее на собравшихся у ее гроба. Она всегда иронично посмеивалась над жизнью, и даже в тот, последний миг! Да, смерть многолика и повседневна. Она преследует все живое, словно его тень. И страшно в ней только одно - с каждым из умерших из моей жизни уходит, что-то неповторимое, а занять это место уже никогда, и никому не дано.
– Вот видите, какой? - сказала Анна.
– Очень прошу, сделайте какую-нибудь косметику.
Мы договорились о цене и времени. Она и впрямь сделала почти невозможное...
Заказ катафалка, гроба, венков, вещи на умершего, подготовка панихиды.
Суета предпохоронного дня измаяла до предела. Но все было готово.
Вечером прилетела Ольга, такая же измотанная, как я сам, но все такая же очаровательная, какой и была раньше.
– Я знаю, Оля, что здесь для тебя нет трагедии. Что он, все же, почти