Долина Сеннаара
Шрифт:
Дауд сделал еще несколько шагов вперед. За краем парапета начал раскрываться бескрайний горизонт. Еще пара шагов, и Дауд почувствовал, что выше него находится только солнце. Это удивительное чувство манило его подойти еще ближе к краю, откуда весь мир открывался перед ним, словно лежал у него на ладони. Казалось, можно поднести ладонь чуть поближе и разглядеть на ней крохотные городки, расположенные в окрестностях Вавилона, тоненькое, словно вышитое шелковой нитью, русло реки и лес, казавшийся отсюда моховым ковром.
– Видишь все это там внизу? – прокричал ему Нимрод. Его слова сносило ветром, и Дауд, поборов в себе страх, подошел поближе. – Смотри-смотри, Дауд, только отсюда
– Почему?
– Сабаты оказались правы, Башня действительно стала нашим проклятием. Она породила в людях необузданное чувство собственника. С тех пор, как люди начали получать оплату за свой труд, они познали два простых слова – «это мое», и теперь каждый знает, чего он стоит. В этом заключается главное проклятие Башни. Люди просто перестали понимать друг друга. Им мешает их собственное «я». Они на всё стали смотреть сквозь призму под названием «мое». Да-да, не удивляйся, теперь каждый знает, что такое мои деньги, мой дом, мои силы, моё время, моё здоровье. Страх потерять свое застилает людям глаза, и они не видят и не слышат друг друга. Они стали воспринимать друг друга не как одно целое, а как угрозу, которая постоянно пытается отнять, или хотя бы потеснить нечто «мое».
– Неужели этого никому не видно?
– А тебе? Тебе это видно было, когда ты сердился на Майю за то, что она хотела показать тебе новую статую Мусы? Да, не удивляйся, все события прошедших дней были восстановлены следователем с точностью до каждого слова. Ведь ты просто заботился о том, чтоб оградить от неё своё «я». Чтобы она не дай бог, не оторвала у тебя кусок «твоего времени», которого тебе так не хватало. Впрочем, как видно, у Господа были свои планы на этот счет, и толку от всей этой заботы оказалось немного.
– Я думал, она не поймет.
– Нет, Дауд, люди не настолько глупы, чтобы не понимать очевидного. Ты просто хотел показать, что именно «ты» владеешь ситуацией, добавляя очередной кирпич в башню, которую начал создавать вокруг себя, позабыв при этом о Боге. Боюсь, что со временем забота о своем «я» будет как чума, все дальше и дальше распространяться по всему миру. Ты вроде тихо все делал, мирно, и закона нигде не нарушил, и людям даже помочь хотел, чуть ли не святой получаешься. Да только не получаешься. Вон сколько дел натворил. А беда здесь в том, что ты просто не видел никого кроме себя. Боялся за шкуру свою, за гордость свою, за репутацию. Люди стали ставить себя выше Бога. Они забыли, что все на этом свете принадлежит только ему. Бог дает нам силы, здоровье, каждому отводит время на этой земле. Все это нам дает он, но он же, может и забрать все в любую минуту. Твоего в этом мире ничего нет, как, впрочем, и моего. Пока ты не поймешь этого, вряд ли ты сможешь говорить с окружающими на одном языке. Это говорю тебе я, Нимрод-зверолов, у ног которого, лежал весь этот мир, простирающийся перед тобой, насколько хватает взгляда. Приложив столько сил и средств для защиты Башни и Вавилона от внешних врагов, я не смог, однако, разглядеть истинную угрозу, которая только возрастала при каждой новой попытке уберечь город от неприятеля. Страх - это коварное чувство, которое сыграло с нами плохую шутку. Мы поплатились за свои страхи остаться ни с чем, друг мой, и я опасаюсь, что человечество еще долго будет расплачиваться за это.
– Что же теперь будет с городом?
Нимрод грустно усмехнулся.
– Город, Дауд? Ты все еще думаешь о городе? Был город, и нет его.
– Но ведь все пройдет, и спустя время
– Стены… Стены надо не строить, Дауд, стены надо ломать. Главные стены выросли не вокруг Вавилона, а вокруг каждого из жителей города. И эти стены намного крепче любых, которые еще только предстоит построить человечеству.
– Что же мне теперь делать?
– У тебя еще есть время, уходи из города, потому что ни сегодня, так завтра, из башни в поисках еды и питья выйдут сотни тысяч взбунтовавшихся наемников, среди которых тысячи полудиких суинов, ботруков, кхесаров, кобамцев и еще с полсотни различных народностей. В городе начнется настоящий разгром.
– Куда же мне идти?
– Ты много путешествовал Дауд, знаешь немало разных дорог и городов. Судьба недаром привела сюда именно тебя. Иди и помогай людям избавляться от их собственных стен, которые они возводят вокруг себя. И не забывай о том, что не будь ты таким, какой есть, стоял бы ты сейчас рядом с Липу, и неизвестно, вышел бы из Башни или нет. – Нимрод отвернулся и бросил через плечо, - А теперь иди.
– А ты?
– Я останусь здесь. Когда-то я думал, что люди просты как зверь лесной, но человек сложней и страшней любого зверя. Был я когда-то звероловом перед людьми, а стал звероловом перед Богом. Не думаю, что после всего произошедшего, я вправе покинуть Башню. Ну же, иди! Иди и не забывай о нашем разговоре, можешь забыть все что угодно, но не забудь о моих последних словах. Слух о разорении города разнесется по всему миру за считанные дни, но вряд ли кто-то расскажет об истинной причине его гибели. Поведай всем, кого будешь встречать по дороге, о том, что на самом деле случилось с Вавилоном.
* * * * *
Дауд шел по городу в смешанных чувствах. Он смотрел на разбушевавшихся жителей города, штурмующих здания казначейства и городского управления. На солдат, отчаянно пытающихся сдерживать натиск разъяренной толпы. Дауд испытывал ко всему происходящему одновременно и жалость и отвращение. В его голове звучали слова Нимрода, - «Стены выросли не вокруг Вавилона, а вокруг каждого из его жителей. И эти стены намного крепче любых, которые еще только предстоит построить человечеству».
* * * * *
Эпилог
– Дед, а что было потом?
– Потом? Потом Дауд, пробираясь по улицам города, наводненным воинственно настроенными горожанами, отправился в свой загородный дом к Майе и Саши. По дороге он несколько раз попадал в неприятности, но каждый раз Господь отводил от него все напасти.
Послушавшись совета Нимрода, Дауд собрал те крохи, которые остались от его сбережений, немного вещей и, погрузив это добро на небольшую повозку, покинул город, оставив за плечами все свое хозяйство и стены родного дома.
– Ему наверно жалко было покидать родные края?
– Конечно жалко, но на нем лежала очень важная миссия. Он должен был поведать людям об истинной причине гибели города. И, скажу я тебе, он правильно поступил послушавшись Нимрода. Как тот и предупреждал, через два дня ворота башни распахнулись, и оттуда рекой в город хлынули неисчислимые потоки голодных и оставшихся без средств к существованию обитателей Башни. Город был разрушен до основания. Многие потеряли в тот день своих родных и близких, а те немногие, которым посчастливилось избежать этой участи, разбрелись по свету, передавая из уст в уста рассказы о страшной каре, постигшей жителей Вавилона.