Дом Безгласия
Шрифт:
– Что происходило дальше? – спросил мистер Фуллертон.
– Шериф Тейлор велел показать им место преступления. Мой отец и мать Андреа нас сопровождали. К тому времени, когда мы пришли на место, Коротышки и след простыл, тело также исчезло. И… голова. Копы включили фонари, – я вздрогнул; воспоминания о красных пятнах в ярком свете будут преследовать меня вечно, – нашли на траве сгустки крови и… типа обрезков мяса. Ничего больше.
Меня замутило. Мистер Фуллертон кивнул с каменным лицом; выучка адвоката его не подвела. Большинство присутствующих опустили глаза, словно устыдившись, что заставили меня пересказывать жуткую историю. Никто не произнес ни слова, и я сделал вывод, что нужно продолжать.
– Копы позволили моему папе отвести нас домой и попросили явиться утром для дачи показаний. Мы явились. Провели в участке три или четыре часа, снова и снова повторяя одно и то же. Нам больше нечего было сказать. Мы точно видели Гаскинса, и он точно отрубил голову Джорджу. Вот и все. – Меня больше не тошнило; я просто чувствовал себя по-дурацки. Как будто разочаровал всех, не сообщив никакой новой информации. – Клянусь, мне в самом деле больше ничего не известно.
– Пропали еще два человека, – объявил мистер Фуллертон. Хотя об этом все и так знали. – Глория Переш из булочной и Тинк, он работал в мотеле. Кто-нибудь видел или слышал, как этих людей уводят, где их прячут?
Все затрясли головами.
Мистер Фуллертон горестно кивнул.
– Сдается мне, что Гаскинс убил как минимум троих. Вероятно, он хранит головы в качестве трофеев.
– Стоп, – громко произнес мой отец и взял мою руку. – Всем, кому не исполнился двадцать один год, пора баиньки. Идем. – От меня не укрылся враждебный взгляд, которым он удостоил верзилу-адвоката. – На «Лисьей охоте» гостям ничего не угрожает, обещаю тебе.
Пять минут спустя я лежал на верхней койке, натянув одеяло до подбородка, и смотрел в потолок. В голове вертелась одна мысль: а ведь мама на «Лисьей охоте» не присутствует. Конечно, дробовик у нее есть, двери заперты, и сама она не из пугливых. И все же…
Как мы могли оставить ее одну при таких обстоятельствах?
Не знаю, что разбудило меня поздно ночью, в самый «ведьмин час». Возможно, храп Алехандро – тот приковылял чуть позже меня и мертвым сном уснул на нижней койке. Возможно, гогот пьяных мужчин, которые никак не желали угомониться. Собаки лаяли беспрестанно, и на них обращали внимания не больше, чем на фоновую музыку; однако вдруг какая-то псина растявкалась громче остальных? Или я обрел шестое чувство?
Потому что, открыв глаза, я точно знал – в моей комнате человек.
Я весь похолодел, хотя сердце заколотилось как бешеное.
В дальнем углу стояла тень – точнее, силуэт, темная фигура; стояла без движения, и, если бы стена позади не была окрашена белой краской, я ничего не заметил бы. Я не пошевелился, разве что чуть повернулся на бок – темнота наверняка скроет тот факт, что я уже не сплю. Человек не двигался – стоял, как охотник на демонов на посту, ждущий возвращения самого дьявола. Могу сказать честно: я испугался в десять раз сильнее, чем в ту минуту, когда чертов Коротышка Гаскинс у меня на глазах отпиливал человеку голову.
Я почти закрыл глаза, чтобы не выдать себя, и постарался успокоить дыхание. Сердце и легкие надрывались, как перегруженный мотор. Я дышал через нос и рот, чтобы облегчить им работу и не сопеть на выдохе. И сквозь щелочки век смотрел на визитера.
Совершенно точно мужчина; вероятность того, что это статуя или фигура из картона, быстро улетучилась – тень покачивалась, хотя и едва заметно. Мужчина был невысок и худощав, и ничуть не походил на монстра, каким воображал его мой разум – он выглядел совершенно нормально, как любой другой человек, находящийся в темной комнате без видимой причины. Лысый или почти лысый и немного сутулый. Я не видел его лица, но интуиция подсказывала, что он на меня смотрит. И ждет чего-то. Вот только чего?
Мужчина шагнул вперед. Половицы заскрипели.
Мне пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не закричать. Он сделал еще шаг, остановился и снова вытянулся в струнку, теперь футах в четырех ближе ко мне. Я зажмурился, как ребенок, – вот сейчас открою глаза и монстр исчезнет. Чуть приподнял веки. Мое глупое желание не сбылось. Мысли заметались; мозг отчаянно старался найти объяснение визиту незнакомца.
Любой разумный человек уже пришел бы к логичному выводу и понял, кто явился в мою комнату, в уединенный барак посреди леса. Однако мой мозг не мог мыслить рационально, он все еще болтался где-то между реальностью и ночным кошмаром. Казалось притянутым за уши, что Коротышка Гаскинс стоит у постели одного из двух подростков, ставших свидетелями его гнусного злодеяния. И как он сумел миновать собак и охотников вокруг дома? Должно быть, мужчину впустил отец. Так оно и есть. Отец послал кого-то проверить, в порядке ли я, обеспокоенный моим состоянием после пережитого. Я начал перебирать друзей отца, пытаясь сопоставить рост и фигуру незнакомца с каждым из них…
Мужчина приблизился еще на шаг.
Клянусь, мое сердце остановилось и на бесконечный миг замерло. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, пребывая в шоке, который до того считал невозможным. Мужчина стоял уже на расстоянии вытянутой руки и смотрел мне в лицо; его глаза находились на уровне верхней койки. На уровне моих сощуренных век. Теперь я слышал его дыхание, пугающе ровное и спокойное – словно лев отдыхает после охоты, положив лапу на окровавленную добычу. Слушая, как воздух входит в его легкие и со свистом покидает их, я сделал два убийственных открытия.
Во-первых, наконец признался себе – человек в моей комнате однозначно Коротышка Гаскинс. Просто мой мозг первоначально отверг этот вариант. Однако облик преступника, которого я видел в лесу, идеально соответствовал силуэту стоявшего сейчас передо мной человека.
Довольно обманывать себя – Гаскинс прекрасно понимает, что я не сплю и тоже смотрю на него. Я застыл от ужаса, буквально не в силах даже пошевелиться. И вдруг неожиданно для себя всхлипнул и выпалил:
– Они знают, что ты здесь!
Если мои слова и застали убийцу врасплох, он совершенно не подал виду. Тень не шелохнулась, дыхание оставалось таким же размеренным.
– Ты в ловушке, – продолжил я. – Они вот-вот придут сюда.
Теперь, вспоминая, я поражаюсь собственной храбрости. Впрочем, на Гаскинса она эффекта не произвела. Прошла как минимум минута, каждая секунда которой длилась вечность – словно волна медленно катилась на берег от самого горизонта, – а он не сдвинулся с места и не заговорил. Наконец, этот жуткий монстр, сам демон во плоти, заговорил: