Дом Цепей
Шрифт:
Лишь Онрек заметил, что гадающий вздрогнул. Воин кивнул сам себе. «Столь ясный ответ в его словах…»
— … и поистине, — продолжал Жорруде, — я должен буду пролить и свою.
Тралл, однако, покачал головой. — Только Онрек. Никто иной. — Он развел руки, показав два глиняных шара в ладонях.
Жорруде лишь фыркнул, а Лиосан по имени Эниас зарычал: — Даруйте мне право его убить, Сенешаль. Недостатка в эдурской крови не будет.
— Давай, и я гарантирую также избыток крови Лиосан, — сказал Тралл. — Гадающий по костям, узнаешь эти припасы?
— Известны
Тралл ухмыльнулся, глядя на воина-Имасса. — Даже шкура дхенраби на твоих плечах не спасет, верно?
— Верно, — ответил Гхолан. — Любые доспехи от них защищают не особенно хорошо, если вообще защищают.
Монок Охем повернулся к сенешалю. — Соглашайся с ним, — сказал он. — Начинай молитвы, Лиосан.
— Не тебе отдавать приказы, — рявкнул Жорруде, сверкнув глазами на Тралла. — А тебе, Эдур, многому нужно научиться. Мы создадим врата, а после посчитаемся.
Тралл пожал плечами: — Как желаешь.
Поправив намокший в крови плащ, сенешаль вышел на середину круга. Встал на колени, опустил подбородок на грудь и сомкнул блестящие серебристые глаза.
Черные мошки окружили его зудящим облаком. Связь Жорруде с богом оказалась сильной и быстрой. Золотое пламя родилось к жизни за границами круга. Трое Лиосан вернулись в лагерь и начали собираться.
Монок Охем вернулся в круг, сопровождаемый родичами, которых звали Харан Эпаль и Олар Шайн. Вождь клана обратился к Онреку: — Тщательно охраняй товарища, если хочешь, чтобы он выжил. Думай только об этом, Онрек, что бы ни увидел.
— Так и будет, — отвечал Онрек. Во многих случаях, начал он понимать, не обязательно соприкасаться с душами сородичей, чтобы знать их замыслы. Он подошел к Траллу. — За мной, — велел он. — Мы должны войти в круг.
Тисте Эдур поморщился, но кивнул. — Бери ящик с припасами. У меня руки заняты.
Тралл успел приделать к ящику ремень; Онрек подхватил его и повел спутника в магический круг.
Трое Лиосан собрали лагерь и седлали белых коней.
Пламя продолжало взлетать и опадать за границей круга. Его полоса казалась узкой и безопасной, но Онрек ощущал близость бога Лиосан — или, по меньшей мере, внешней черты его обманного облика. Осторожен, недоверчив — не к сенешалю, разумеется. Однако для удачи дела духу придется встать на самом краю этого мира.
Когда Жорруде предложит свою кровь, мост между ним и божеством окажется завершен.
Стук копыт возвестил о приближении остальных Лиосан.
Онрек вытащил из-под гнилых шкур небольшой обсидиановый нож с кривым лезвием и передал Траллу. — Когда я велю, Тралл Сенгар, порежь себя. Хватит пары капель.
Тисте Эдур нахмурился: — Я думал, ты…
— Мне нельзя отвлекаться в миг прохождения.
— Отвлекаться?
— Молчи. Готовься.
Хмурясь все сильнее, Тралл вернул долбашки в ящик, закрыл крышку, перевесил ящик себе на плечо и принял каменный нож.
Языки пламени росли,
Простота крови. Деталь, шепчущая о древности, о первобытных истоках. Итак, это дух, коему поклонялись горстки дикарей. Прежде было много таких сущностей, рожденных примитивным отождествлением слова и объекта. Смысл, обозначенный символами и знаками, рисунками на скалах и в темноте пещер.
Их было много… но племена вымирают, их побеждают и уничтожают более сильные соседи. Тайный язык рисунков, пещеры с картинами, что оживают под бой барабанов — таинственные соборы грома… забыты и потеряны. Когда слабеет отзвук мистерий, духи тоже съеживаются, уходя в забвение.
Онрек не удивился бы, узнав, что некоторые выжили. Например, внушив новому племени веру в себя. Однако новое для воина чувство заставляло сжиматься сухое горло. Какой… жалкий пафос.
Во имя чистоты Лиосан поклоняются богу. Во имя ностальгии бог поклоняется тому, чего не вернуть.
Пролитие крови — самая опасная игра.
«Что мы и увидим».
Резкий вопль сенешаля, пламя встало стеной, бурля от необузданной силы. Жорруде разрезал левую ладонь. Внутри круга забушевал вихрь, несущий запах таяния, какой-то северной весны.
Онрек повернулся к Траллу. — Сейчас.
Тисте Эдур полоснул обсидиановым ножом по краю левой ладони и с изумлением уставился на рану — зияющую, почти до кости.
Кровь появилась тотчас, сильной струей; алые «корни» облепили серое предплечье.
Врата распахнулись как бы сами собой, охватывая группу в круге. От них в самую вечность вели спиральные тоннели. Рев хаоса, миазмы серого пламени между порталами. Онрек протянул руку и схватил шатающегося Тралла Сенгара. Кровь хлестала из руки, словно тело Эдур выдавливала некая незримая и неумолимая сила.
Онрек бросил взгляд назад — увидев, что Монок Охем остался один, ветра Телланна дергают мех на его капюшоне. За гадающим мелькнули Ибра Гхолан, Олар Шайн и Харал Эпаль, пропадая в огненном тоннеле.
Спутники сенешаля бежали к телу упавшего, потерявшего сознание предводителя.
Довольный, что все оказались заняты, на время забыв о нем, Онрек подтянул Тралла ближе, чтобы тела соприкоснулись, и обнял его одной рукой. — Держись, — прохрипел он. — Тралл Сенгар, держись за меня свободной рукой.
Пальцы уцепились за рваный плащ Онрека, потянули с нарастающей силой. Т'лан Имасс высвободил руку, поднося к раненой ладони Тралла. Кровь жгла как кислота, хотя его плоть давно позабыла, что такое боль. Онрек чуть не отдернул руку, ощущая сильнейшую боль, но потом схватился крепче. — Слушай! Я, Онрек, прежде от Логроса, а ныне чужак для Ритуала, клянусь в верной службе Траллу Сенгару из Тисте Эдур. Эту клятву не разбить. Теперь уносим отсюда ноги!