Дом Цепей

Эриксон Стивен

— Вряд ли.

Но Карса различил напряжение в голосе стражника, и его улыбка стала шире: — Тогда назови имя.

— Дамиск. Мое имя Дамиск. Когда-то я был следопытом в армии Серого Пса, во время малазанского завоевания.

— Завоевания. Значит, вы проиграли. Что сломалось в твоем духе, Дамиск Серый Пес? Когда я напал на ваш отряд у гребня, ты сбежал. Бросил на произвол судеб тех, кто нанял тебя. Ты сбежал, как делает человек сломанный, как делает трус. Вот почему ты здесь, сейчас. Ибо я скован и

не дотянусь до тебя. Ты пришел не что бы что-то узнать, но потому, что не можешь иначе. Ты находишь удовольствие в глумлении, но ты сожран изнутри и ничего не доставит тебе истинного удовольствия. Мы оба знаем: ты придешь еще. Снова и снова…

— Я посоветую, — проскрежетал Дамиск, — хозяину отдать тебя выжившим охотникам за головами. И буду смотреть, что…

— Конечно будешь, Дамиск Серый Пес.

Человек взлетел по ступеням; фонарь дико болтался в руке.

Карса хохотал.

Едва закрылся люк, он снова поставил ноги на бревно.

Слабый голос от другого конца остановил его. — Гигант…

Язык был сюнидский, голос — детский. — У меня нет слов для тебя, низменник, — пробурчал Карса.

— Я не прошу слов. Я чувствую, как ты трудишься над Худом клятым бревном. Тебе удается?

— Я ничего не делаю.

— Хорошо, хорошо. Всё мое воображение. Мы тут умираем. Самым ужасным и неблагородным образом.

— Вы должны были совершить немало злодеяний…

Ответный смех скорее походил на хриплый кашель. — О да, гигант. Разумеется. Мы те, что не приняли власти малазан, мы не бросили оружия, мы скрылись в лесах и холмах. Устраивали засады, набеги, досаждали как могли. Это было весело. Пока ублюдки не схватили нас.

— Безответственно.

— Трое с горсткой собак, напавшие на целый город? Ты нас назвал безответственными? Ну, похоже, мы оба такие, раз оба здесь.

Карса поморщился, признавая правду. — Так чего тебе, низменник?

— Мне нужна твоя сила, гигант. Нас четверо осталось в живых, хотя я один в сознании и умом не тронулся. Настолько здоров, чтобы понимать весь ужас своей участи…

— Слишком много болтаешь.

— Уже заканчиваю, поверь. Сможешь поднять бревно, гигант? Или провернуть пару раз?

Карса замолчал. — И что это изменит?

— Укоротит цепи.

— Я не хочу их укорачивать.

— Временно.

— Зачем?

— Крути треклятое бревно, гигант. Намотай на него наши цепи. Довольно скоро ты затянешь нас, жалких дураков, в грязь. Мы утонем.

— Ты просишь убить тебя?

— Рукоплещу живости твоего ума, гигант. Больше душ в твоей тени. Не так ли вы, Теблоры, видите мир? Убей меня, и я с честью пойду в твоей тени.

— Мне не свойственна жалость.

— Как насчет трофеев?

— Я не дотянусь до вас.

— Как ты видишь в такой темноте? Я слышал, что Теблоры…

— Я могу видеть.

Достаточно хорошо, чтобы разглядеть твою правую руку. Она сжата в кулак. Зачем?

— Зуб. Только что выпал. Третий за время сидения на цепи.

— Кинь мне.

— Попробую. Боюсь, что… я ослаб. Ты готов?

— Кидай.

Человек слабо взмахнул рукой. Зуб полетел слишком высоко, в сторону, однако Карса выбросил руку — лязгнула цепь — и поймал зуб в воздухе. Поднес к глазам. Хмыкнул: — Он сгнил.

— Наверно, поэтому и выпал. Ну? Подумай хорошенько. Ты погрузишь бревно в воду, отчего оно станет еще мягче. А нас ты знать не знаешь.

Карса медленно кивнул. — Низменник, ты мне нравишься.

— Чудесно. Давай топи меня.

— И утоплю.

Карса встал на середине траншеи, погрузившись в вонючую жижу по колено; свежие ссадины на лодыжках ожгло болью.

— Я видел, как тебя спускали, гигант, — сказал человек. — Ты больше любого сюнида.

— Сюниды — самые мелкие среди Теблоров.

— Похоже, они приняли кровь низменников.

— Да, они поистине низко пали. — Карса опустил руки, натягивая цепь, пока не ухватился пальцами снизу бревна.

— Спасибо тебе, Теблор.

Карса поднял бревно, повернул и с пыхтением опустил снова. — Получится медленно, низменник. Прости.

— Понимаю. Но уж потрудись. Билтар прямо сейчас погрузится в воду, а Алрут, похоже, в следующий раз. Ты хорошо начал.

Карса снова поднял бревно, прокрутил, насколько хватило рук. С дальнего конца донеслись булькающие звуки.

А потом вздох: — Почти готово, Теблор. Я последний. Еще раз — я поднырну, чтобы бревно прижало меня.

— Тогда ты будешь раздавлен, а не утоплен.

— В такой гадости? Да ладно, Теблор. Я почувствую тяжесть, но особой боли не будет.

— Врешь.

— И что? Если пришел конец, не все ли равно, какой?

— Вот уж нет, — возразил Карса, готовясь крутить бревно. — На этот раз я проверну его полностью. Теперь легче, ведь мои цепи подтянулись. Готов?

— Момент, прошу, — вскрикнул человек.

Карса поднял бревно и закряхтел от веса, чрезмерного даже для него.

— Я вроде передумал…

— А я нет. — Карса повернул бревно. И уронил.

С другого конца донесся неистовый плеск, цепи засвистели в воздухе. Кто-то яростно закашлялся.

Удивившись, Карса вгляделся. Низменник дергался на конце бревна, размахивая руками и ногами.

Карса не спеша оперся на стену, ожидая, пока тот оправится. Некоторое время до него доносились только тяжкие вздохи. — Ты сумел поднырнуть под бревно и вылезти с другой стороны. Я удивлен, низменник. Похоже, ты не такой уж и трус. Не думаю, что среди детей таких много.

— Образец смелости, — прохрипел человек. — Да, это я.