Дом для внука
Шрифт:
— Как вы почтительны!
— Всякая власть дана богом.
— Умеете, — сказал Ким без улыбки. — Бедный христианин не вывернется, кругом опутали.
— Не сердитесь, не тешьте дьявола.
Они подошли к площади у райкома и попрощались. Отец Василий направился домой, Ким — в пельменную.
Каждому свое — говорится в Священном писании. Разве лучше, если бы они пошли вместе? В церковь ли, в пельменную ли...
VI
Баховей причесал перед зеркалом влажный седеющий чуб над выпуклым
— Кроликов кормила? — громко спросил он жену, хлопотавшую в столовой.
— Покормила, Рома, покормила. — Жена появилась в проеме раскрытой двери и застыла, глядя ему в спину. Руки опущены как у солдата, ожидающего приказаний. — Овсеца им дала, морковки порезала.
Баховей оглядел ее в зеркале и остался доволен: Марья, как всегда, аккуратно и чисто одета, волосы прибраны, домашний просторный халат скрывает погрузневшую фигуру.
— Первый секретарь обкома сегодня будет, учти насчет обеда.
— Хорошо, Рома, я учту.
— И платье надень это... знаешь?..
— Знаю, Рома: лиловое, с осенними листьями. — От Мэлорки ничего не было?
— Только открытка.
Он взял кокетливую почтовую открытку с цветочком, прочитал: «Милые старики! Гордитесь — дали сразу доктора, диссертация пойдет отдельной книжкой в Москве, жду утверждения ВАКа и тогда нагряну к вам. Держись, отец, я загоню тебя в угол по прежнему вопросу: чему принадлежит первенство — научно-техническому или социальному прогрессу?» И подпись: «Мэлор Баховей, знаменитый физик, доктор наук».
— Читала? — спросил Баховей, возвращая открытку.
— Как же, как же, Рома, такая радость... Да я...
— Ты, ты... Засепетила. Вот выдеру этого твоего доктора, будет знать. Чему принадлежит первенство? Щенок сопливый!
— Как же он в доктора вышел, Рома, он же инженером был?
— Это звание такое. Большое ученое звание. Вроде профессора.
— Поняла, поняла.
— И хорошо. Будем завтракать.
Баховей облачился в полувоенный костюм, прошел в столовую, сел, заткнул за воротник салфетку. Простокваша была на столе, осталось насыпать сахар по вкусу, размешать и выпить. И бутерброды приготовлены. И кофе. Горячий еще, дымится.
— Молодец, Маша! — похвалил он жену. Она засмущалась совсем по-девичьи, оживились серенькие, без блеска, смирные глаза.
— Умница, — сказал Баховей, размешивая простоквашу.
«Умница» было высшей похвалой, и жена подошла ближе, заботливо поправила сзади подворотничок кителя.
— Ну, ну, — довольно проворчал Баховей, — иди занимайся.
Жена влюблено и робко оглядела его, сняла с кителя волосок и неслышно ушла в кухню, оставив тонкий запах духов, которые он привез ей из Москвы.
Баховей ел и прикидывал предстоящий рабочий день.
Все нынче складывалось на редкость удачно. Сбор председателей колхозов и секретарей парторганизаций был кстати — новый секретарь обкома сможет убедиться, как работает Хмелевский райком, и увидит его, Баховея, настоящую цену. Он готов к встрече нового начальства,
Комсомольцев сегодня же надо послать на заготовку яйца у населения, газетчикам дать распоряжение, чтобы начали кампанию за перевыполнение плана. И еще Дом культуры в Березовке. Но в Березовку можно съездить самому и пригласить секретаря обкома. Не каждый день открываются Дома культуры в колхозах.
Баховей отодвинул чашку с остатками кофе, положил салфетку на стол, поднялся:
— Я отправляюсь, Маша.
Жена выбежала навстречу, подала плащ и фуражку. Баховей наклонился, чмокнул ее в щеку и вышел. Старый дворняга Балбеска кинулся к нему из-под крыльца, запрыгал у ног, радостно взвизгивая и норовя лизнуть руку.
— Ну-ну, деятель, вот я тебе! — Баховей потрепал пса за уши, оттолкнул и отправился на службу.
В райкоме все были на своих местах и уже работали. В орготделе инструктор орал кому-то по телефону, из машбюро доносились пулеметные очереди пишущей машинки, завотделом пропаганды сидел у стола дежурного с папкой для доклада.
. — Здравствуй, здравствуй, — кивнул Баховей вскочившему завпропагандой. — Все подготовил? Хорошо. — Он строго оглядел вытянувшегося завотделом, открыл дверь своего кабинета. — Позови-ка мне Ручьева.
Просторный кабинет был проветрен, ковровые дорожки чисты, на столе стопка свежих газет и журналов. Хороший Семеныч помощник, следит за порядком. Баховей повесил у входа плащ, закурил папироску и сел за стол просмотреть газеты.
Областная газета давала передовую о районных партконференциях. Правильно, скоро созовем. Недавний актив был пробой, репетицией, сегодня просеем председателей колхозов и секретарей парторганизаций, потом надо подготовить организационные и технические детали. Доклад уже готов, содокладчиком выступит третий секретарь. На активе он провалился, пусть исправляется. Вопросы идеологии сейчас особенно важны. Щербинин с Балагуровым подготовились тоже, и они, конечно, попытаются повернуть конференцию к себе липом, только он не такой простак, чтобы развязать им руки, Они выступят, но выступят в прениях, и в самом конце, когда уже все определится, люди устанут, будут зевать и думать о буфете — под занавес много не наговоришь.
Теперь посмотрим свое «Октябрьское пламя». Для районной газеты, пожалуй, слишком громко, внушительно, надо бы переименовать в «искры», что ли.
Та-ак... Сводку по молоку дали, о заготовке соломы и вспашке зяби пишут, черные пары тоже есть, о подготовке животноводческих помещений к зиме дали рейд. Молодец Колокольцев, дело знает... А это еще что?.. Хм, «Без руля и без ветрил», фельетон. И подпись дали крупно: «Вадим Щербинин». Так, так... Председателя разложил, Веткина. Ну, это вам даром не пройдет!