Дом Евы
Шрифт:
Элинор чуть не расплылась в улыбке, но сдержала себя. Платье было чудесное. С пояском на талии, идеального розового цвета, материал атласный и мягкий на ощупь.
– Хватит меня искушать, – сказала она, отворачиваясь.
– Танцы вмиг прогонят тоску-печаль, – с усмешкой произнесла Надин и снова уселась на свою кровать. – И кстати, линди-хоп давно никто не танцует.
Элинор покачала головой и полезла под кровать за своими единственными приличными туфлями на танкетке. Новыми они были ей маловаты, но за полгода Элинор их разносила, и туфли наконец стали более или менее
Надин потушила сигарету и строго посмотрела на Элинор.
– Отказы не принимаются.
Элинор невольно вгляделась в тонкое лицо Надин. Если это правда насчет АБХ, Надин как раз вполне им подходила – правда, ее такие вещи, похоже, совсем не интересовали. Надин всю жизнь прожила в Вашингтоне, округ Колумбия, и ей не приходилось так стараться, как Элинор, чтобы вписаться в общество. Фамилия открывала для Надин все двери, ей и пальцем шевелить не требовалось, чтобы завязывать связи.
– Ладно, я пойду.
– До вечера. Имей в виду, Огайо, – промурлыкала она, называя Элинор прозвищем, которое сама ей дала, – я тебя дождусь, а потом буду пилить, пока ты не наденешь это платье.
– Я даже не заказывала пропуск на выход на сегодня.
– С начальницей общежития я разберусь, – отозвалась Надин.
Элинор раздраженно кивнула и закрыла за собой дверь. Полученное письмо так подорвало ее уверенность в себе, что ей сложно было думать о вечеринках. Элинор и не помнила, когда последний раз чего-то хотела так, как попасть в АБХ. Она вложила массу сил в заявку, целую неделю с ней возилась. Средний балл у нее был выше требуемого, а в качестве общественно-полезной деятельности она несколько раз сходила волонтером в начальную школу Харрисон. Хуже того, она впервые попыталась чего-то добиться после тех проблем в выпускном классе – и вот так все закончилось. На бумаге она выглядела как идеальный кандидат.
А в зеркале нет.
Элинор пошла быстрее. Сомнения в себе впервые возникли у нее в душе, когда она поступила в этот университет, но она старалась с ними бороться. Элинор шла по площади Основателя и сейчас, думая о своих проблемах, она нечаянно наступила на известняковую плиту с печатью университета. Говорят, если пройти по ней и не остановиться прочитать надпись, то тебя ждет целый семестр невезения. Элинор остановилась. Ей и так уже с лихвой хватало невезения.
До университетской библиотеки оставалось совсем чуть-чуть. Элинор зашла внутрь и поднялась по мраморным ступеням на второй этаж. Ее начальница Дороти Портер стояла по ту сторону стеклянной стены, в архивном зале, поднеся к глазам увеличительное стекло. На ней было платье в горошек, ниже колена, тугие кудряшки убраны со лба.
– Что, новый документ? – спросила Элинор, ставя сумку.
В архивном зале всегда было прохладно и сухо – все ради лучшей сохранности редких рукописей, брошюр и книг, которыми миссис Портер занималась как архивист.
– Это письмо Джеймса Фортена из Филадельфии Уильяму Ллойду Гаррисону [2] от 31 декабря 1830 года, – сказала она приглушенным голосом, будто боялась повредить хрупкий листок бумаги, который держала в руках.
Элинор прочитала письмо, глядя через плечо миссис Портер. За год работы она хорошо запомнила, что ни в коем случае нельзя трогать незащищенную бумагу, не вымыв сначала руки.
– Фортен был богатый негритянский парусный мастер. Потрясающее дополнение к нашей мозаике рукописей. – У миссис Портер блестели глаза. – Попрошу тебя это кодифицировать.
2
Основатель Американского антирабовладельческого общества.
– Свободный негр, биография, Филадельфия? – уточнила Элинор.
– Да, а потом десятилетие и пол.
Миссис Портер убрала листок в прозрачную обложку и передала Элинор.
– В следующем месяце мы устраиваем закрытый показ биографий и портретов для спонсора из Бостона. Хочу узнать твое мнение, какие экспонаты стоит продемонстрировать.
Элинор изумленно повернулась к миссис Портер. О таком ее просили в первый раз, и это слегка утешило Элинор после отказа во вступлении в сестричество. Миссис Портер очень трепетно относилась к «своей коллекции», которую собирала двадцать лет, и занималась ею с невероятным энтузиазмом.
Когда Элинор приехала в Говард, она собиралась изучать английский и стать учительницей, но ее планы изменились всего через несколько недель, после того как она познакомилась с миссис Портер.
Элинор занималась в библиотеке и вдруг услышала у себя за спиной голос:
– Ты мне не поможешь, дорогая?
Обернувшись, она увидела женщину – тогда она не знала, что это миссис Портер, – в клетчатом костюме, державшую в обеих руках тяжелые сумки для покупок. Элинор взяла сумку потяжелее и пошла за женщиной к залу Мурленд.
– Осторожнее, – с упреком сказала миссис Портер, когда Элинор шумно плюхнула сумку на стол. – Никогда не знаешь, какие сокровища найдутся на полу у кого-нибудь в подвале.
Содержимое сумки плохо пахло, но миссис Портер, не обращая на это внимания, принялась тщательно и осторожно разбирать все, что там было – письма, дневник, фотографии, пыльные книжки, ржавые безделушки и вырезки из газет. Элинор любила старину, так что она спросила миссис Портер, зачем это все.
– Я стремлюсь собрать коллекцию, в которой будет отражена вся наша история. Полная история негров, – улыбнулась миссис Портер.
Ее энтузиазм был очень заразителен. Еще через несколько минут миссис Портер спросила:
– А ты читала «Случаи из жизни девушки-рабыни»?
– Хэрриет Джейкобс? Это одна из моих любимых книг! – заулыбалась Элинор. Она увлеклась историей, когда в восьмом классе учительница дала ей почитать книги Клода Маккея, Элис Данбар-Нельсон и ее мужа Пола Лоуренса Данбара.
Миссис Портер велела Элинор надеть белые перчатки, а потом вручила потрепанную газетную вырезку. Прочитав ее, Элинор уставилась на миссис Портер с открытым от изумления ртом.