Дом на Локте Сатаны
Шрифт:
Выпьем за очи, что ярки, как звезды.
Выпьем за губы, что сладки, как фрукты.
Надеюсь, глаза ответят мне вскоре
Любовью и нежностью…
– Слышишь? – воскликнула Фей, а Гэррет решительно направился к проигрывателю. – Что ты делаешь, дорогой?
– Выключаю эту чертову штуку. – Он так и сделал, после чего в комнате внезапно воцарилась тишина. – Говоришь, слова весьма многозначительны? Что может быть многозначительного в оперетте сорокалетней давности? Дейдри права, Фей. С тобой что-то не так. Что все это значит?
– Я думала о деле.
– Об этом деле?
– Конечно. О попытке убийства. – Глубоко вдохнув, Фей посмотрела на потолок, где боги и богини – Марс и Венера, Аполлон и Дафна – застыли в игривых позах. – «Надеюсь, глаза ответят мне вскоре любовью и нежностью…» Ты не обманул ничьего доверия, Гэррет, сообщив мне, что сказал сегодня доктор Фелл? Он заявил, что мотивом преступления считает секс и деньги. Ну так кто же преступник? И какая женщина его вдохновила?
– Успокойся, девочка. Я не хочу, чтобы ты снова дошла до истерики.
– Снова?
– Вчера вечером в поезде ты начала развивать самые дикие теории. Среди них было предположение, что Ник Баркли, возможно, на самом деле не Ник Баркли, а самозванец. Это полная чушь. Мы знаем, что он Ник Баркли и что он не имел никакого отношения к этому преступлению. В то же время…
– Да? – Фей вся напряглась. – Мы знаем, что он не имел к этому никакого отношения, но в то же время… что?
– Я беспокоюсь.
– Из-за чего?
– Эллиот считает, что у Ника не было никаких причин убивать своего дядю. Но он не знает того, что знаем ты и я. Ник и Дейдри уже четыре года любят друга – они попали в безнадежную ситуацию, и их нервы в еще худшем состоянии, чем наши. А это мотив.
– Ты имеешь в виду…
– Нет, Фей, я ничего не имею в виду. – Гэррет мерил шагами комнату. Даже если бы я сомневался в невиновности Ника, – а я не сомневаюсь, хорошо его зная, – он единственный из всех, кого мы никак не можем подозревать. Во время выстрела Ник был с Эллиотом и доктором Феллом, так что его алиби может подтвердить полиция.
– Но кто же стрелял? И кто эта женщина, которая, намеренно или нет, вдохновила этого человека на убийство? Знаешь, Гэррет, кто, согласно этой теории, эта женщина?
– Ну?
– Это должна быть я.
– Ты спятила?
– Надеюсь, что нет, хотя не уверена. Пожалуйста, не сердись и не набрасывайся на меня. – Фей стиснула кулаки. – Я подозрительная личность неизвестная величина. Разве не естественно, если именно я окажусь хладнокровной злодейкой, стоящей за всеми этими тайнами? Как ты считаешь?
– Не очень убедительно. Если только не предположить, что убийца я, а ты обеспечила мне алиби на то время, пока я отсутствовал в бильярдной, чтобы выполнить грязную работу, но ведь это просто неправдоподобно. Соучастницей какого другого мужчины ты могла быть?
– В том-то и дело, что никакого! Я уже говорила тебе, и это чистая правда. Конечно, я по-своему нравлюсь мистеру Баркли и, наверно, доктору Фортескью, но не так, как ты имеешь в виду. С тех пор как я встретила тебя, Гэррет, никаких других мужчин не было!
– Значит, все это всего лишь твои бредни? Так я и думал. Ты, как обычно, мучаешь себя из-за каких-то ночных кошмаров.
– Ты не понимаешь, Гэррет. Тебе не приходилось переживать настоящего кошмара, когда тебя подозревают в убийстве, а мне приходилось. Возможно, это действительно воображение, но в нем может оказаться больше правды, чем ты или я думаем. Прошлой ночью, когда они сказали мне, что я свободна от подозрений, я была готова летать по воздуху. Но это продолжалось недолго. Может быть, ты доверяешь полиции, но я – нет. Кто знает, не солгали ли они или даже доктор Фелл? Что, если речь идет не о некоей женщине, вдохновившей несостоявшегося убийцу, а просто о самом убийце, которому они расставляют ловушку? Любой может догадаться, кто этот убийца. «Мы знаем, что это вы, Фей Уордор, Саттон или как вы предпочитаете себя называть. Почему бы вам не быть благоразумной и не признаться?»
– Слушайте, – прогремел чей-то голос, – пора это прекратить.
Дверь в музыкальную комнату распахнулась, и в проеме возникла монументальная фигура доктора Гидеона Фелла, переложившего палку в левую руку.
– Простите, что я вмешиваюсь, – продолжал он более сдержанным тоном, – но пришло время кому-то вмешаться. Если вы будете продолжать в том же духе, мисс Уордор, то скоро нам придется отправлять в больницу еще одного пациента. Настала пора кому-нибудь сыграть роль Эдипа – только не Эдипа из распространенной выдумки, который якобы родился в венской психиатрической клинике, а Эдипа, разгадавшего загадку [43] . С вашего позволения я хотел бы разгадать несколько загадок и сорвать несколько масок. Вы даете мне разрешение, мисс Уордор?
43
Доктор Фелл имеет в виду Эдипов комплекс, теорию которого разработал австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд, и Эдипа из греческой мифологии, разгадавшего загадку Сфинкса
В отчаянии Фей подбежала к Гэррету и тут же отпрянула от него:
– Конечно, даю, хотя мое согласие не имеет никакого значения. Только если…
– Только если я не буду лгать и расставлять ловушки? Будьте спокойны, моя прекрасная леди, для вас не предназначено никакой лжи и никаких ловушек – вы уже получили их более чем достаточно. Я всего лишь прошу, чтобы вы и Эндерсон, как глубоко заинтересованное лицо во всем, что касается вас, сопровождали меня в библиотеку, fons et origo [44] стольких треволнений. Умоляю вас ничего не опасаться!
44
Источник и происхождение (лат.)
Обняв за талию Фей, прислонившуюся к его плечу, Гэррет постарался успокоить ее. Они последовали за доктором Феллом по тускло освещенному коридору к двери библиотеки и столкнулись на пороге с вышедшим из комнаты Эллиотом.
– В доме царит великое молчание, – заметил доктор Фелл. – Куда все подевались?
– В конце концов… – Эллиот взглянул на часы, – уже скоро полночь. Все пошли спать или, по крайней мере, сказали, что идут спать. За исключением Фортескью, который еще в больнице. Но двери никогда не запирают, так что он может вернуться в любое время.
– Пока что никаких признаков?
– Никаких. – И Эллиот зашагал по коридору.
Великое молчание, как, впрочем, и великое напряжение, царило и в библиотеке. Горел только торшер у письменного стола. Комната выглядела значительно опрятнее. Разбитое окно отремонтировали, бумаги положили на стол, с ковра почти полностью отмыли пятна крови. Двери в гардеробную и в книгохранилище были плотно закрыты. Доктор Фелл обвел взглядом книжные полки, обитые гобеленовой тканью стулья, выцветшие ковер и портьеры.